В нашем доме всегда было много детей. Разных национальностей, возраста, пола и вероисповедания. Мы вместе играли на детской площадке, прыгали с гаражей и обменивали бычки, найденные в кустах и возле подъездов, у солдат-срочников на капусту. Мы собирали недокуренные кем-то сигареты, аккуратно вытряхивали из них оставшееся подобие табака на газету. Потом все это хозяйство паковалось в маленький сверточек и через дырку в заборе передавалось в режиме строжайшей секретности на территорию военной части. Потом мы залазили на гаражи, крыши которых поднимались выше воинского забора, и ждали награды. Солдаты щедро делились с нами капустой и морковью. Правда, родители иногда задавались вопросом, откуда сие благо свалилось на их чадо. Но если с одинаковыми кочанами заявлялась вся компания, подозрений было меньше. Тем более, что мы не врали говоря о том, что это результат натур обмена. Тогда он был моде, этот натуробмен. Ваучеры, талоны, пайки….
Для детей тоже придумывали аттракционы неслыханной щедрости. К примеру, сбор макулатуры. Сначала мы проникали во всевозможные закрома и сусеки, выуживая оттуда ненужный бумажный хлам, а потом тащили его взвешивать. Потому что максимум, что можно было выручить за 5 килограммов старых журналов и газет - это жевательная резинка « Love is». А надо было хотя бы « Turbo» или ластик. После было увлечение сбором металлолома. Обмениваться и обменивать было в тренде, как сейчас сказали бы. Впрочем, как ни назови, тогдашняя жизнь заставляла мозг работать. Причем не важно, взрослый он был или детский. Игрушки мы делали себе сами. В основном. И не потому что их не было. Были. Но самим-то – интереснее. Неваляшки из пенопласта, рогатки. Девочки шили и вязали платья на кукол, парни тюнинговали свои «Школьники» , «Камы» и «Салюты» кусочками разноцветной фольги, остатками меха и тканей. В дело шло всё.
А еще – мы строили шалаши и будки для собак. Кстати, увлечения собаками было повсеместное. Те, у кого собаки жили дома, - формировали особую касту. Они собирались вечерами, участвовали в совместных тренировках и выгулах своих питомцев, чем вызывали острые приступы ревности у остальных детей. Последние не оставляли надежды и с упорством и настойчивостью буйвола донимали родителей взять собаку. Пусть даже самую маленькую, страшненькую и с улицы. Однако, родители у некоторых (например, у меня) были непреклонны. Тогда мы с другими детьми организовали мастерскую по производству будок и домиков для уличных животных. Куда приятнее знать, что в дождливую погоду твоя любимица Мальва сидит в собственном уютном жилище, а не мокнет и трясется от холода.
Наши будки пользовались успехом. Их с удовольствием забирали дети из соседних дворов. Некоторые брали краски, раскрашивали и писали, чей это домик. Старшее поколение, среди которого в основном были фронтовики, ветераны войны и труженики тыла, смотрели на нас с одобрением. Иногда даже кое-кто из дедов откладывал в сторону домино и шел за напильником или молотком, приговаривая: «Ну что же вы! Так же криво. Не пойдет. Подождите немного, подсоблю».
А бабушки с первых этажей кричали, высунувшись из окна: «Ну-ка милок, возьми блюдце. Я на рынке была, купила молочка деревенского. Дайте собачке».
Возможно, взрослые склонны идеализировать детские воспоминания, и все было не совсем так радужно, как сейчас я рассказываю. Однако, ощущение целостности было неоспоримо. Мы играли и были одной командой. Даже если делились на части в «казаках – разбойниках». За нами не бегали злые пьяные деды с палками и криками: « Пшли вон, уроды мелкие, а не то я вам сейчас головы проломлю». И бабули у подъезда на лавочке мирно обсуждали не совсем легкие времена, при этом говоря: «Ничего, войну пережили. И это переживем. Лишь бы здоровье». Мы все росли на улице. И выросли нормальными людьми. А теперь растет сын. И я вижу, как изменился мир. Фронтовики и труженики уже ушли совсем или прикованы к постели. А в домино играют и сидят на лавочках возле подъездов уже представители поколения наших родителей.
Однажды оставшись дома в летний выходной, я открыла окна и, пока готовила на кухне, насчитала 20 ( !!!) криков в сторону детей от взрослых:
- Не лазите по гаражам, а не то я вам ноги поотрываю. А ваши родители мне будут новый гараж и машину покупать.
- Смотри, куда падаешь на своем велосипеде! Ты мне в клумбу упал! Будешь платить мне за помятые петунии!
- А ну-ка, едьте кататься к своим подъездам! Нечего здесь на роликах рассекать!
- Уйдите из беседки: сидите там галдите, людям отдыхать не даете. Да что ж это такое! Я сейчас милицию вызову!
И действительно, что же это такое?! Откуда столько ненависти и желания наживы? Не прикрытые. Безнаказанные. А после эти же люди будут с пеной у рта обсуждать поступок какого-нибудь подростка, удивляясь – откуда в Современных детях столько агрессии и жестокости. И правда…..откуда ей взяться?!
Ощущение, что ненависть к детям растет вместе с любовью к бездомным кошкам и собакам. Только если раньше дети и животные плескались где-то в одной чаше весов, то сейчас – на разных. Чем усерднее соседки прикармливают кошек и лечат их от лишаев, тем злее они становятся по отношению к играющим рядом детям. Все на противопоставлении. Детям нельзя строить шалаши, потому что подходящего места им найти никогда не дадут. Им нельзя приютить животное, потому что двор сразу разделится на военные подразделение, и начнется битва великая, не имеющая конца.
Им нельзя кричать, бегать, прыгать, играть. Потому что они мешают. Мешают дети. Да и животные тоже многим мешают, что уж там. Мешают сердобольные бабоньки и пьяные мужики под окном. Напрягают все эти факторы «порядочное население», которое хотело бы жить в многоэтажке, при этом имея все преимущества собственного дома в плане общественной изоляции.
В нас слишком много негатива. Когда и кто отравил им поколение наших родителей, я не знаю. Сложности? Смутные годы в стране? 90-е? Не говорите ерунды. Наши деды прошли самую страшную из войн и остались людьми. Не почерствели.
А тут – прямо отрава какая-то! Травимся с усердием сами и держим на очереди детей, а там и дети их детей подойдут. С каждым поколением градус будет только расти. Хотя он уже зашкаливает. Перманентный поиск негатива, как наркотик, от него не так просто избавиться. И многие из нас уже сидят на игле. Концентрация на плохом. Нас раздражает все, начиная от лужи на дороге (ох, эти коррупционеры дорожники! К стенке их, и расстрелять!) и заканчивая собственными детьми, которые не могут запомнить строчку в стихотворении (почему я после работы должна с тобой еще сидеть и учить! А учителя в школе на что?!). Мы культивируем в себе эту агрессию, подпитываем ее, лелеем и взращиваем. Недовольство крепнет. Мы начинаем подозревать, осуждать и препарировать недостатки всех без исключения. Негатив – как рак. Он пускает метастазы во все уголки сознания, чтобы завладеть им целиком и подчинить себе человека, группу людей, толпу, общество.
Если задуматься, все еще можно исправить. Как в старых сказках, помните? Добро должно победить…..
P/s: Еще в моем детстве были настоящие друзья. Сегодняшние родители бы ужаснулись: наша компания состояла из русских, цыган, армян, грузин, дагестанцев, украинцев, молдован, татар и казахов. Нам нравилось сравнивать нательные крестики с полумесяцами и делиться рассказами о том, что общего и разного в церквях и мечетях. Мы спасали голубей от кошек, кошек – от собак и собак – от недобрых людей. Мир не казался однобоким, потому что мы все были такими разными и дополняли друг друга.
Со многими я дружу до сих пор. Встречаться часто не удается, но когда это происходит, мы вспоминаем, как разрисовывали будки и кормили щенков. И еще дедов, которые, тихо попивая пенное, играли в домино. А 9 мая мы провожали их на парад, щурясь от блеска орденов на солнце, и дарили им шарики и открытки, сделанные собственными руками. И бабулечек с первых этажей, которые всегда выносили нам по пирожку, если что-то пекли. Мы жили одной семьей. Тяжело жили. Но весело. И негативу не было места. А чувство локтя – оно было. Просто. Без слов.
Любовь со вкусом специй. История семьи россиянки и индийца 
Как сохранить брак до «бриллиантовой свадьбы»? 
На краю света. Врач из Оренбуржья год проработал на Южном полюсе 
Инструкция к самому дорогому. Как «не сломать» ребенка, если он аутист? 
Семья Толстогузовых: «У семьи союзников нет!»