Совместный «пожарный» стаж династии Сороковых уже преодолел полвека. Отец – Сергей Васильевич работает в пожарной охране 28 лет, старший сын Алексей – 14, младший Сергей – 9.
Чем занимаются пожарные от выезда до выезда, кто в звене идёт посередине и почему самые трудные пожары не обсуждают в соцсетях? Об этом корреспондент «АиФ Оренбург» беседует с представителями династии.
Работа на уровне инстинкта
Анна Мурзина, «АиФ Оренбург»: У некоторых людей такое представление: пожарные от выезда до выезда сидят и ничего не делают.
Сергей Сороковых, младший сын: А ещё приехали на пожар пьяные и без воды, потоптались и уехали, да? Есть план подготовки личного состава. У нас дни расписаны по часам. Служебная, физическая, боевая подготовка, пожарно-тактические занятия. Нюансов много – иногда они кажутся общеизвестными. «Обратная тяга», «не столько страшен огонь, сколько дым» – об этом все слышали, видели в фильмах, но на деле происходит всё по-другому. И чем больше знаний получишь, чем лучше их усвоишь, тем легче будет на практике.
В Оренбурге есть специальный комплекс с говорящим названием «Огонёк». Это вагончик, внутри поджигаются деревянные конструкции, запускается личный состав в дыхательных аппаратах и боёвках. Старший время от времени открывает разные клапаны и наглядно показывает, как ведёт себя огонь в тех или иных условиях.
На пожаре некогда вспоминать пройденное – работаешь на уровне инстинктов. Горит квартира, люди этажом выше кричат – прописные истины некогда вспоминать, всё должно быть отработано до автоматизма.
– Свой первый пожар запомнили? Какой считается самым тяжёлым?
– Конечно, помню – на Маяке баня горела. Мы с отцом в карауле были. На первом пожаре новичков обливают из рукава. Наверное, потому и запомнил.
Самый тяжёлый пожар для меня был на площади 1 Мая. Горели склады, пришлось разбирать большую площадь кровли. Сверху – толстый металл с большим нахлёстом, очень качественно всё было сделано. Разобрали верхний слой, внизу – битум, под ним – деревянная обрешётка, потом – мелкий керамзит, под которым горело всё. Очень большая площадь горения была. Даже те, кто 20 лет отработал, говорили, что не припомнят такого тяжёлого пожара.
Иногда и площадь возгорания велика, и огня много, а на деле пожарная загрузка небольшая. Другое дело, когда приходится ломами разбирать кровлю, лопатой раскидывать завалы. Самое трудное – всё растащить и пролить, чтобы ничего не дымило. Иногда применяются бензорезы – решётки распилить, для неподъёмного – гидравлический инструмент, но это в основном для аварийно-спасательных работ при ДТП. А на пожаре чаще ломы и кувалды.
– В этом году вы получаете диплом о высшем образовании. Перестанете ездить на пожары?
– Не хочу уходить из тушения вообще, ни в профилактику, ни в госпожнадзор. Если получится аттестоваться на офицерскую должность – хорошо. Может громко сказано, но я умею тушить пожары, мне это нравится – зачем мне уходить?
– Пример отца и брата повлиял на ваш выбор профессии?
– Конечно. Я очень часто приходил к отцу в часть. Пока маленький был – по машинам полазить, стригся там, в настольный теннис играл. Многих сослуживцев знал, а позже уже работал с ними.
«Горжусь своими сыновьями»
- Сыновья – понятно, на вас равнялись. А вы как эту профессию выбрали?
Сергей Сороковых, отец: После армии мой одноклассник пошёл в пожарные, позвал и меня. А потом ещё четыре парня из нашего класса пришли в часть служить. Я начинал работать в специализированной военизированной пожарной части № 21, первая моя специальность называлась химик-дозиметрист. В части была спецтехника – автомобиль связи и освещения, автомобиль газо– и дымозащитной службы. Сейчас работаю в пожарной охране аэропорта.
– Что менялось за время службы в технике и в отношении к пожарной службе?
- Автомобили и оборудование кардинально поменялись. Когда я пришёл на службу, оборудование было примитивное, механическое, но безотказное, потому что попросту ломаться нечему было. Воды – максимум 3,5 тонны. Сейчас немецкие компьютеризированные насосы на новых «Уралах» стоят. Машины, которые, например, в аэропорту, могут перевозить до 12 тонн воды.
И отношение людей тоже менялось. В наш периметр входил район Шанхая. А там же улочки узенькие, а номера домов – словно кубики кидали – какой номер выпал, такой и написали на здании. Очень сложно было с поисками домов и кварталов. Раньше к нам навстречу кто-нибудь из местных жителей обязательно выбегал и показывал дорогу. В последнее время люди снимают пожар на телефон, редко кто помощь предложит.
– Вы даже не отговаривали своих сыновей, когда они выбрали эту профессию?
– А как отговаривать? Старший Алексей после 9-го класса сказал, что хочет учиться в Оренбургском кадетском корпусе им. Неплюева. Мы медкомиссию штурмовали несколько раз – окулист решила, что сын не проходит. Я ей рассказывал и про Маресьева, и про то, что раз сын решил, то своего добьётся. Прошли в срочном порядке лечение. Зрение в порядке, работает, как однажды и решил.
– Если бы сейчас сначала жить начать – пошли бы снова на эту работу? Что для вас самое трудное в ней?
– Конечно, снова бы выбрал эту профессию. Единственное, постарался бы образование получить, чтобы служить в офицерском звании.
А самое тяжёлое понимать, что вот человек вечером вышел баню топить, а к двум часам ночи у него ничего нет – даже крыши над головой. Но как нас учит психолог, надо уметь отделять: это – работа, а это – жизнь. Честно говоря, я не очень научился этому.
– У вас с супругой два сына и четверо внуков – все мальчики! Как она относится к вашей работе и к тому, что сыновья – пожарные?
– Татьяна всегда хотела шить платья с рюшечками и косички заплетать, а мы ей с работы – форму, дымом пропитанную, приносим. У старшего Алексея – четыре сына! Что поделать, не сложилось с бантиками!
«Задача – спасти людей»
– Статистика утверждает, что чаще всего причина пожаров – человеческий фактор – халатность, невнимательность, безответственность. Вас это не раздражает?
Алексей Сороковых, старший сын: Меньше всего думаешь об этом, когда приезжаешь на вызов. Стоит задача спасти людей и потушить пожар. Ну и, конечно, не угробить свой личный состав, который идёт или за тобой, или ты его посылаешь в огонь. Времени негодовать из-за того, что пожар произошёл по халатности, нет.
– Вам бывает страшно на работе?
– Все мы люди, всем нам бывает страшно. Случалась и паника. В дыму мы должны ходить по трое. Я пренебрёг этим требованием, покинул звено и ушёл один. Горел склад, там были узкие проходы, решил побыстрее разведать обстановку. В результате заблудился в дыму, ну и запаниковал. Потом, конечно, берёшь себя в руки, включаешь голову. Но такое нарушение было в первый и последний раз.
В середину звена всегда ставят того, у кого меньше опыта. С одной стороны, они уже прошли обучение, аттестацию и понимают, что такое огонь и дым. Но первым и замыкающим всегда будут идти более опытные сотрудники, чтобы новички не потерялись, чтобы контролировать их самочувствие и психоэмоциональное состояние.
– У вас четверо сыновей. Если кто-то решит стать пожарными, не будете против?
– Я очень надеюсь, что хотя бы один из сыновей продолжит династию.
