Корреспондент АиФ Оренбурге приняла участие в совместном рейде комиссии по делам несовершеннолетних, органов опеки и социальной защиты по семьям соцриска. Кто-то уже стоит на учете, а кто-то — вновь выявленный. Часть адресов были внесены в список нашего выезда по анонимным сигналам тревоги от бдительных оренбуржцев.
«Мы вас не ждали»
Мы подошли к первому дому, значившемуся в списке. Здесь тревогу забила школа — проживающая в нем девочка перманентно не посещает занятия. Буквально в день нашего приезда социальный педагог приезжала утром лично за прогульщицей домой и за ручку отвела в школу. Она же рассказала, что приходила к ним в субботу и попыталась вразумить мать. Но та, была навеселе и, опасаясь, что одним разговором тут не обойтись, педагог и привезла в понедельник девочку в школу сама.
– Утром мать была трезвая, сказала, что наконец-то вышла на работу, — рассказывает нам соцпедагог. — Говорила, что всю ночь не спала — потолок клеила. Хотя я там ничего не заметила.
Перешагивая через мусор и пустые пластиковые бутылки, мы прошли вдоль забора к калитке — не заперто. Дверь в дом тоже оказалась открытой и там нас встретила собака, спертый воздух, и удушливый запах кошачьего туалета и мышей. Он, этот едкий запах, так и будет следовать за нами весь оставшийся день. В комнате "романтический" полумрак — часть проводки вышла из строя во время пожара и свет есть не во всем доме. Кругом разбросаны вещи, возле неработающего холодильника — пустые бутылки из-под водки и пива. Газа нет, готовят на электроплитке.
– Она не кусается, — сказала удивленная хозяйка, оттаскивая собаку от входа, выйдя на наш стук в окно. Трезвая. — Мы вас не ждали...
Из-за маминой спины испуганно хлопает глазами девочка восьмиклассница с кукольной внешностью.
– А нас и не надо ждать, — констатировала специалист комиссии по делам несовершеннолетних. — А вы почему сегодня не на работе?
– А она уже пришла.
– А я в отпуске, — невпопад ответили мама с дочкой.
Женщина сбивчиво стала объяснять, что ее в очередной раз отправили в отпуск без содержания. Поэтому "выйти на работу" у нее получилось лишь сегодня, на полдня. Чуть позже она скажет, что находится в очередном отпуске за 2014 год. Свои школьные пропуски девчушка спутано объяснила "такими моментами, которые бывают".
– Какие моменты? — интересуется специалист по делам несовершеннолетних. — Ты знаешь прекрасно, что тебе нужно каждый день быть в школе.
– Если бы это было один-два раза, я бы не приходила к вам сюда, — поддержала вопрос школьный соцпедагог. — Но это же регулярно происходит.
Девочке объяснили, что таким поведением она, в первую очередь, подводит маму, которую могут привлечь к ответственности и даже наложить штрафные санкции. На вопрос, почему дом в таком плачевном состоянии, мама рассказала, что сейчас очень занята ремонтом после пожара. В двух "комнатах" уже худо-бедно обои наклеила, показав нам туда, где на стенах красовались пожелтевшие обои, местами отклеившиеся. Скоро она сделает ремонт и в своей комнатушке. Вся проблема упирается в деньги:
– У меня зарплата семь тысяч. Представьте. Как я могу сразу сделать такой ремонт в таком доме?
Мама с девочкой пожаловались, что детское пособие они не получают, потому что им якобы сказали, что семь тысяч на двоих — это нормально. Однако есть серьезные сомнения на счет правдивости такого заключения. Проверяющие поинтересовались, как же семья хранит продукты питания, если холодильник не работает.
– Ну, мы, получается, каждый день покупаем. Вот картошечка, лук, — показывает женщина на жарящуюся на маленькой электроплитке картошку. — Но сейчас на улице прохладно, на улице храним.
Где именно на улице спрятаны продукты, мы уточнять не стали. Но был задан вопрос про пустые бутылки из-под алкоголя.
– Это не мое! — воскликнула хозяйка. — Здесь половина Максима, моего брата.
За такое прохладное отношение к дочери и порядку в доме маме пригрозили штрафом. Иногда таким родителям достаточно небольшой встряски. В этом случае, выразили надежду сотрудники проверяющих ведомств, встряска начала давать свои результаты. Субботний визит социального педагога уже возымел свой результат — в понедельник мама была трезвая и даже готовила обед.
«День работает — два пьет»
По другому адресу, куда нас привел анонимный звонок с сигналом тревоги, нас не только не ждали, но и дверь не открыли.
Соседи, вышедшие на наш стук заинтересовались, кто мы такие:
– Комиссия по делам несовершеннолетних и органы опеки, — получили они ответ на свой вопрос.
– Давно пора! — дружно отвечали все жильцы, которых мы опрашивали.
Мы продолжали стучать в дверь. Безрезультатно.
– И не откроют, — сказала одна из соседей. — Там такое творится... Там мама, папа, еще какие-то родственники все время приезжают. Вы же в 22-ю квартиру? Туда давно пора. давно!
Сосед по площадке в заспанном лице и шортах «а ля семейные» сообщил нам, что там никого нет, что мы зря стучимся. Проявив такую информированность относительно наличия жильцов, мужчина, тем временем, не знает, сколько у них детей — двое или трое?
Сотрудник органов опеки продолжала стучать в дверь. Явно начиная раздражаться нашей настойчивостью, мужчина повторил:
– Да нет там никого!
– Там Костя один, — крикнул маленький мальчишка, выскочивший из квартиры, откуда вышел и мужчина в трусах.
Мужчина продолжал утверждать, что в интересующей нас квартире никого нет. Но реплика мальчика и непонятное поведение самого соседа все же заставили нас усомниться в этом. Мы опросили других соседей. Они рассказали, что в этой квартире живут квартиранты, въехали они туда не так давно, примерно полгода назад, и с самого их вселения жильцы дома потеряли покой. Бесконечные пьянки и гулянки, громкая музыка и шум практически круглые сутки. На попытки соседей сделать замечание, молодые люди реагировали агрессивно и даже якобы портили имущество своих соседей в отместку.
– Давно пора, — вместо приветствия услышали мы от очередного жильца. — Машина стоит, он дома, наверное, пьяный спит.
Собирая информацию по крупинкам мы поняли, что в той злополучной квартире детей трое:
– Две девочки и такой маааленький мальчик, — с жалостью в голосе рассказывают соседи.
Папа и мама не заморачивают себе голову по поводу благополучия своих детей. Соседи часто видят как ребята бегают без присмотра и не редко голодные, одеты порой не по сезону. Даже трехлетний малыш не раз выбегал на улицу в холод и дождь голышом.
– Мальчика жалко. Холод собачий, дождь, а он там бегает, — говорят жильцы, показывая руками на улицу. — Вообще никому не нужен.
Он самый слабенький из всех, все время кашляет, худенький и мелковат для своего возраста. Мама непонятно где и как работает — то ли продавцом в магазине, то ли воспитателем в детском саду. Папа — "день работает, два пьет".
– А у вас, у соседей, дети кушать не просят? — уточняют проверяющие.
– Может быть они и просили бы. Да только их не пускают.
Жильцы считают, что дети сильно запуганы. Неоднократно в шумную квартиру соседи вызывали полицию. На короткое время квартиранты стихали, но лишь на время.
Подозрительным квартирантам в двери оставили повестку. Сотрудник органов опеки сообщила в полицию о необходимости навестить семью и проверить, что там происходит.
Розыск
Пока ехали к другому пункту назначения сотрудница отдела опеки и попечительства рассказала о причине изменения намеченного графика. Один из адресов был вычеркнут из плана. Там проживает бабушка, объявившая в розыск собственную дочь, похитившую ее малолетнего внука, своего сына. Молодая женщина, по заключению врачей, страдает психическим заболеванием, она агрессивна, нападает на людей и признана опасной для общества. Ранее проходила лечение в психиатрической клинике, а после выписки, тайно вернулась к месту жительства своей матери, взявшей под опеку мальчика, похитила ребенка и скрылась.
Сейчас она вместе с сыном находится в розыске. Бабушка очень переживает за внука и обещала незамедлительно сообщить, если ее дочь вдруг объявится. Но надеяться на то, что женщина вернется в дом матери с ребенком особо не приходится. Полиция прорабатывает все возможные версии, где может скрываться мать.
Психически нездоровой женщина была не всю свою жизнь. Резкое изменение наступило вскоре после рождения ребенка. До родов, как рассказала бабушка, мама была вполне здоровым человеком.
«Какие дети?»
Чем ближе мы приближались к последнему адресу, тем мрачнее становились проверяющие. Неблагополучная семья: двое малолетних детей, младшему из которых нет и года, старшей девочке — пять лет. Маму посадили за кражу на шесть месяцев, а, по сведениям оставшимся в органах опеки, дети остались с дедушкой. Данных об отце нет.
Мы заезжаем в глубь поселка Берды. Нашли нужную улицу, благодаря навигатору и с замиранием сердца стали отсчитывать дома по номерам. Постепенно приближаясь к едва ли не самому дряхлому дому на всей улице, мысленно молясь — только бы не он. Надежды не оправдались. Это именно тот адрес. Приземистый домишко с полупроваленной крышей, калитка настежь. Проходя мимо куч мусора и пустых бутылок, мы подошли к дому, на душе становилось все тревожнее. Дверь в дом тоже была открыта. На наш зов и стук в окно из глубин дома пошатываясь вышло заспанное тело в трико и одном тапке. Второй тапок мужчина неопределенного возраста нес в руке.
– А где дети? — хором спросили мы.
– Какие дети? — заплетающимся языком спросило в ответ создание.
– Вы Николай Викторович?
Тело что-то невразумительно мукнуло и качнуло головой. Потом мужчина с трудом выговорил свое имя. Выяснилось, что он не дедушка детей. А Николай Викторович — его друг и он сейчас на рыбалке. Прояснить ситуацию нам помогла девушка, видимо, проживающая в этом же доме. Она, по крайней мере, была трезвая и могла отвечать на наши вопросы. Благодаря ей мы узнали, что обоих внуков к себе забрала бабушка со стороны отца одного из детей.
Узнав, что дети находятся в хороших руках, у нас с души свалился камень. Органы опеки знают ту женщину и заверили, что с ней детям будет хорошо.
Работа не для слабонервных
После того как наша поездка закончилась, мы подвели промежуточные итоги. Такие поездки для всех участников комиссии даром не проходят. Навестить даже одну семью, состоящую в группе социального риска, требует крепких нервов. Поэтому, как говорят сами сотрудники, впечатлительные люди у них не задерживаются.
Ведь порой приходится сталкиваться с еще более страшными случаями. Бывало, что взрослые в пьяном угаре нападали на представителей госорганов. Приходилось забирать голодных и замерзающих детей от непросыхающих родителей. Как правило, детки постарше — подростки — уже понимают, что происходит и сами порой уходят из семьи. Они спокойно отдают себя под опеку государства. Без слез и сожалений. Но малыши все же плачут. Ведь какая бы она, мама, не была, они любят ее подсознательно и тянутся к ней. Однако пройдя курс реабилитации, эти же дети уже не хотят покидать стены реабилитационного центра.
Случается, что ситуация требует забрать ребенка из семьи, когда стоит вопрос об угрозе его жизни, и поместить его в приют, а родителей лишить родительских прав. Попадаются такие матери, которые забывают про этих детей и к их возвращению успевают родить себе новых. И история может повториться: рейд, проверка, изъятие. Российское законодательство требует соблюдать некую лояльность и основная работа направлена на перевоспитание родителей, чтобы дети могли остаться в семье. Пьющих членов семьи направляют на лечение, их заставляют кодироваться. Безработным помогают найти работу. Некоторым просто дают время, чтобы поправить свое материальное положение, улучшить жилищные условия, после чего дети возвращаются домой. Во многих случаях временное изъятие детей помогает вправить мозги мамам и папам.
И в каждой семье, какой бы она не была, какие бы жуткие картины сотрудникам комиссии по делам несовершеннолетних, органов соцзащиты, опеки и полиции не попадались, они должны вести себя максимально вежливо.
Как живется многодетным семьям в Оренбурге? 
За колючей проволокой. Во время войны ей не дали умереть 
В Оренбурге в седьмой раз прошел фестиваль близнецов 
В Новосергиевке семья растит пятерых приёмных детей 
«Сохраните сыну ногу». Мама Даниила Подольских просит о помощи