«Это моя весна». Как паренёк из Белоруссии стал настоящим оренбуржцем

Юный Пётр Мурашкин вместе с заводом из Ленинграда приехал в Чкалов в сентябре 1941 года. Здесь на будущей «Стреле» он ковал Победу. 9 мая 1945 года женился. Да так и остался в нашем крае, отдав родному предприятию 70 лет жизни. Корреспондент АиФ Оренбург встретился с ветераном тыла, легендой оренбургского машзавода накануне Дня Победы.

На завод вместо фронта

Легенда бывшего Чкаловского машзавода (ныне «Стрелы») Пётр Николаевич с супругой Матрёной Павловной добродушно встретили меня накануне праздника в своей маленькой однокомнатной квартирке. Ветеран тыла Мурашкин рассказал, как вместе с 3,5 тысячами ленинградцев оказался в далёком Чкалове.

Петру, окончившему семь классов, было всего 17 лет, когда его пригласили в Ленинград на курсы ФЗО (фабрично-заводского обучения). В 1940 году он в последний раз видел отца, покидая родную деревню Ёвнино неподалёку от города Полоцк Витебской области (Белоруссия). Вернувшись через шесть лет, нашёл Полоцк разрушенным, деревню полупустой. Шёл в родные места, а на поле разбитые танки, пушки, мины, снаряды, а где и кости человеческие. Из пятидесяти мужчин в живых осталось только пять. Все его товарищи-ровесники полегли партизанами. Хотя какие партизаны, горько усмехается Пётр Николаевич, ведь ни оружия у них не было, ничего! Сёстры ещё не успели вернуться из Латвии, куда их, отступая, угнали немцы. Отец погиб на фронте. Только мать ждала у порога…  Сам Пётр сразу же порывался уйти на фронт, как только объявили войну. Но его не пускали. Стране нужны были квалифицированные рабочие.

Через шесть месяцев учебы в столичной школе в мае 1941 парней отправили трудиться на завод. Но они сетовали, что работать приходится не по специальности. И 17 июня приехал представитель с завода № 47 и принял специалистов на предприятие. Через несколько дней началась война. Мурашкин запомнил этот день. Радостный утром с товарищами отправился к друзьям, они покушали, и тут объявление по радио собрало всех у столба… Начали бомбить город. Ребята ночами после смены дежурили на крыше завода и общежития. Упадёт бомба, так её щипцами хватаешь и в воду, либо в бочку с песком бросаешь, чтобы не успела взорваться. Поначалу страшно было, один раз с испугу побежал, да и не заметил, что сорвался в траншею: как не разбился? В августе он последним эшелоном вместе с заводом выдвинулся в далёкий Чкалов. Перед дорогой им выдали по сто рублей, на которые купил полупальто, зефировую рубашку, шерстяные брюки, чемодан и продуктов на десять дней. Почти три недели, пропуская поезда на фронт, санитарные составы, под постоянным бомбёжками в товарных вагонах на нарах они добирались до города. Им, голодным, солдаты с проходящих мимо поездов бросали галеты, они доставали через люк хлеб из вагонов. Оренбург показался им экзотической страной. Впервые увидел дыни и арбузы, а по городу прогуливались верблюды и ишаки.

Начались тяжелые трудовые будни. С утра до вечера на заводе. В начале его устанавливали и строили - приехали ведь в четыре стены без крыши. Выпускали военные самолёты. С 1943 перешли на казарменное положение - ночевали после смены прямо на работе. По ночам старались попасть на хлебозавод, таскать мешки за булку хлеба. Ведь им на день выдавали всего 800 граммов. Однажды, вспоминает, мешок с уходящего вагона упал, порвался, так трудники заполнили его водой, встряхнули и положили на батарею -чему не порадуешься в голод. Одежда прохудилась, в зимнюю стужу валенки носили на двоих с товарищами. Одолели вши. Выводить нечем, мыла отродясь не было. На мороз одежду вывешивали. Вспоминает, бросишь робу, а она до порога уползает. 

Легенда

Прошу у супругов разрешения сфотографировать их. Пётр Николаевич надевает свой пиджак с медалями и начинает бережно расчёсывать Матрёну Павловну. С ней он познакомился в 1944 году. Его отправили на МТС в село Добринку Александровского района, где она работала бухгалтером.

- До этого девушек было много, но как-то не получалось. А это мы встретились, и всё очень просто сложилось, мы друг другу сразу понравились, как будто одно целое и были, - вспоминает Мурашкин. Но на его предложение она тогда ответила: «Война кончится, тогда и будем жить». Поэтому 9 мая 1945 сразу сыграли свадьбу. Денег не было даже на хлеб. Матрёна Павловна привезла с деревни муки, развели её с водой в таганке, добавили соль, разболтали - вот и всё кушанье. Колец тоже не было. Пётр Николаевич вынимает из папки газету «Правда» от 10 мая 1945, её он и подарил своей жене. Этот выпуск бережно хранится в их семье. Правда, расписались только через два года: до этого не в чем идти было в ЗАГС: у самого штаны рваные, Матрёна тоже в одном платье.

Всю жизнь трудились на машзаводе. Пётр Николаевич был сварщиком, затем мастером - выучил немало специалистов, потом снова сварщиком, а на пенсии стал плотничать в заводском профилактории. К чему только не прикоснулись натруженные руки ветерана! Самолёты, межконтинентальные ракеты. В 1950 после обучения во Всесоюзном институте авиационных материалов в Москве первым на предприятии освоил технологию работы с винипластом - материалом для облицовки ванн, в которые помещались агрессивные растворы. Его ванны уходили на «Гидропресс», Аппаратный завод и в протезную мастерскую.  Именно он участвовал в создании фонтана у Дома советов и делал шар для стелы «Европа-Азия» (вернее, как оказалось, готовили их для испытаний в Космосе, а один из оставшихся подошёл как раз для заказчиков на памятник). Медали вручили, когда вышел на пенсию: раньше отказывался. Самая главная - «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» . Не принял он и автомобиль, и двухкомнатную квартиру. Всю жизнь жили скромно и не хотели, чтобы люди завидовали.

Живём, потому что вдвоём

Пётр Николаевич разворачивает две большие стенгазеты, которые к юбилею ему подготовили его ученики и бывшие коллеги с родной «Стрелы». С одной из фотографий улыбаются молодые Мурашкины. Они вместе уже 71 год! Ему через два месяца исполнится 93, Матрёне Павловне 97 лет.

- До сих пор живём вот. Сколько я знал людей, ни у кого такой жены не было. Никогда она не ругалась. Я простой рабочий, а выглядел лучше директора, так она меня одевала. Талант был у неё во всём. А сейчас, видите, старенькая стала, очень ласковая. Всё приходится самому делать. Это за её доброту. А какие волосы у неё каштановые вьющиеся были… А какие руки были. Смотрю на женщин, ни у кого таких красивых нет. Тут ямочки у пальцев, а здесь (у кисти) как будто ниточкой перевязали, - ласково глядит на жену Пётр Николаевич, а она, смущаясь, посмеивается. - Это моя весна с начала и до конца.

У них не было детей. Дважды Матрёну Павловну спасали врачи, она переносила тяжелейшие операции. Позже переболел и Пётр Николаевич. С 1956 года на инвалидности. У него первая группа, у жены - третья. Но всё по дому делает сам, даже вот кухню не так давно штукатурил.

- Хорошие годы прошли. Сейчас самые тяжелые. В войну было тяжело, но была молодость. Надеялись на лучшее. А сейчас надеяться уже не на что. Памяти нет, зрение плохое, зубов нет. Живём, потому что мы вдвоём. Она моя единственная радость. Встаёшь утром, а она рядом. Надо её собрать, положить, постирать вещи, приготовить кушать. Она заслужила это. Это я от нее научился всему. Теперь такой борщ как я готовлю, не каждый сможет сварить, - улыбается Мурашкин.

На спине он носит её в ванну, чтобы искупать. Вот такая она, настоящая любовь без всяких предисловий. Он бережно хранит так и не начатую женой после войны помаду и пудру, к которой она не прикоснулась, а в шкафу её платья. Сейчас Пётр Николаевич запрёт её на ключ, чтобы она нечаянно никуда не ушла, и пойдёт на встречу со школьниками. Он как 50 лет  назад бодр, статен и красив. Вот с такими мужчинами ничего в этой жизни не страшно. Именно такие, как он, сделали всё, чтобы наша страна выжила в этой страшной войне.