19 октября в России отмечают свой профессиональный праздник сотрудники одного из ключевых подразделений Следственного комитета Российской Федерации – криминалисты. Институт следователей-криминалистов существует уже 69 лет. Как изменилась работа подразделения, помощи прогресса, раскрываемости и сложных делах корреспонденту «АиФ-Оренбург» рассказал старший следователь-криминалист отдела криминалистики СУ СК РФ по Оренбургской области майор юстиции Василий Крутояров.
Занимаемся тем же, чем и тысячи лет назад
—Убийства, ограбления, изнасилования обыватели называют одним словом — «криминал». Что же все-таки входит в это понятие, чем именно занимается отдел криминалистики?
— У нас в России и в странах Европы криминал — это деяние, признанное законом запрещенным под угрозой уголовного наказания. К слову, в России это наказание называется уголовным, а в большинстве европейских стран называется криминальным наказанием. Есть такой традиционный древнерусский термин — «уголовье», связанный с лихими людьми. Он перекочевал в современный язык и закрепился. В целом, у нас в уголовном кодексе есть много оборотов, которые можно найти в древних источниках права.
На ядерной преступности всегда было сосредоточено большее внимание, так как она имеет наибольшее проявление вовне. Например, убийство. Его всегда трудно скрыть, оно всегда вызывало и вызывает широкий резонанс в обществе, независимо от того, в отношении кого оно было совершено: публичной личности, богача или бедняка, взрослого или ребенка. Даже если говорить о преступлениях прошлых веков в нашем государстве, вопреки расхожему мнению, помещиков всегда наказывали за убийство крепостных крестьян.
Также во все времена охранялась частная и государственная собственность. Вокруг нее формировалось уже свое ядро.
Поэтому государство всегда уделяло большое внимание ядерной преступности, соответственно все знания, усилия были направлены на нее. Сегодня мы в следственном комитете занимаемся тем же, чем и тысячи лет назад — стараемся найти людей, совершивших тяжкие деяния, и привлечь их к ответственности.
Прогресс на службе у следователей
— Как изменились возможности современных криминалистов по сравнению с советским периодом?
— Несмотря на наличие уже наработанного колоссального многовекового опыта раскрытия этих преступлений, на наличие методик, постоянное совершенствование, все равно возникают уникальные следственные ситуации, с которыми ранее исторический опыт преступности не сталкивался.
Мы постоянно совершенствуемся, методики — обновляются. Неустанно меняющиеся принципы работы заставляют нас постоянно переучиваться. Нам, следователям, порою приходится догонять преступность, в чем-то догонять коллег из других государств.
Например, в Америке проведение генетических экспертиз в раскрытии преступлений применялось еще в 80-е годы. В те же годы в США появились централизованные программы по исследованию вещественных доказательств. Благодаря этому удавалось раскрыть 200 изнасилований, совершенных одним лицом в разных штатах. Сегодня мы можем остановить преступника уже на втором изнасиловании.
— Могут ли современные криминалисты, имея современные технологии и знания, раскрыть преступления, совершенные более 50 лет назад?
— Можем. Главное — наличие вещественных доказательств. Если вещдоки сохранились, мы можем их использовать повторно. Выделить клетки преступника из образцов его биоматериала — крови, спермы, слюны возможно и через 10-15 лет. Не оставить следов — невозможно.
Сегодня проведение генетической экспертизы играет большую роль в раскрытии преступлений прошлых лет. Существует геномная база, в которую заносятся все люди, задержанные за какие-либо преступления, особенно, приговоренные к лишению свободы. С этого года в связи с введением постановления правительства в эту базу будут попадать вообще все привлекающиеся к уголовной ответственности лица, и не важно по какой статье. Уже сам факт привлечения к уголовной ответственности будет достаточным основанием для получения генетического профиля лица.
— Существует ли вероятность ошибки при использовании генетической экспертизы и геномной базы?
— Конечно. Как и в любой деятельности. Но ключевой момент в том, что мы можем легко взять и перепроверить данные, повторно исследовать объект. В России генетические лаборатории действуют на базе МВД России, Следственного комитета, также есть системы Минздрава и независимые лаборатории. То есть данные можно перепроверить минимум в трех местах.
Ошибка в принципе маловероятна: одна к десяти миллиардам. И то, когда речь идет об однояйцевых близнецах. Каждый биоматериал также индивидуален, как отпечатки пальцев. И уничтожить его невозможно. Раньше злоумышленники срезали себе подушечки пальцев, выжигали кислотой папиллярный узор (видимые полосы на поверхности кожи пальцев и ладони — прим.авт.), но он все равно со временем восстанавливался. Генотип человека с годами не меняется.
Каждое второе дежурства — выезд на труп
— Снизилось ли количество тяжких и особо тяжких преступлений в Оренбуржье за последние пять лет?
— Существует погодовая статистика, которая находится в открытом доступе. Каждый год Генеральная прокуратура публикует отчеты, там же есть аналитика, таблицы с разбивкой по категориям преступлений, по лицам, совершающим преступления… Исходя из этих данных, мы можем судить, что преступность снижается.
Бывает, случаются какие-то скачки, но в целом этот график представляет собой нисходящую прямую. Я могу об этом судить, опираясь на данные с 2012 года, когда я пришел сюда работать. Тогда в год было 200 и более убийств, то есть практически каждое второе дежурство приходилось выезжать на место преступления. За десять лет их количество сократилось почти вдвое.
Если говорить про Оренбуржье, то мы не сильно выделяемся на фоне всей России, но, в то же время, у нас достаточно высокий криминальный ритм. Есть, куда стремиться в плане снижения показателя.
— Преступления какого характера чаще всего совершаются в Оренбургской области?
— «Благодаря» развитию IT-сферы очень мощный скачок вперед сделало мошенничество. Со «специалистами банка» каждый из нас, наверное, разговаривал… Организовать систематические раскрытия таких преступлений требуют колоссальны усилий, так как немалая часть телефонных и интернет-мошенников находится за рубежом. МВД и Следственный комитет таким киберпреступлениям уделяют очень серьезное внимание.
Структура преступности меняется, но радует, что преступлений насильственного характера становится меньше.
— А конкретно по вашему отделу какие преступления превалируют?
— По нашему профилю — убийства. Более того, наш отдел работает по резонансным убийствам: преступлениям, совершенным в отношении несовершеннолетних, или в отношении двух и более лиц. Второе направление — это работа по нераскрытым преступлениям.
— Были ли в вашей практике запутанные сложные дела, в которых преступник оказался хитрым и изворотливым стратегом?
— Титанического труда требовало расследование череды заказных убийств бизнесменов в Оренбургской области. Совершала их банда киллеров, которая планировала, тщательно готовилась к каждому убийству. Степень подготовки преступников требовала от нас нетривиальных действий.
Другим делом стал убийство группой лиц в Соль-Илецке у кафе «Зодиак». С одной стороны, круг подозреваемых был для нас очевидным — это лица, с которыми у потерпевших были конфликты. Все участники преступления хоть и попали на камеры видеонаблюдения, но были заранее подготовлены: скрыли лица масками, использовали автомобиль, снятый с учета и с подложными номерами. И нам было важно установить роли каждого их них в этом деле. Такое расследование напоминает игру в шахматы.
Не распределив роли, не отразив роль каждого соучастника в обвинении, невозможно направить уголовное дело в суд. Поэтому определить степень участия лица в совершении преступления не менее важно, чем установить его личность.
Работать ради результата
— Расскажите про дело не только сложное и запутанное, но и резонансное.
— Да хотя бы убийство пожилой женщины в Сакмарском районе. Убийца обставил все так, как будто это было проникновение со взломом и ограбление. После того, как мы отработали круг близких знакомых, начали отрабатывать маргинальных личностей. Выяснилось, что в этом же населенном пункте проживает один гражданин без определенного места жительства, который к тому же употреблял наркотики. И буквально на следующий день после произошедшего убийства его задерживают, но за хранение марихуаны. На учете нарколога он стоял много лет, все об этом знали, знали, что он продолжает употреблять вещества. Но в тот раз он признал вину и активно сотрудничал с полицией, открыто заявлял, что он курит, хотя ни в одно из прошлых задержаний он не признавался.
И таких дел, когда ты как пазл собираешь факты, улики в единую картину, в принципе, довольно в моей практике.
— Есть ли дело, раскрытием которого Вы до сих пор гордитесь?
— Думаю, что оно еще впереди. Видите ли, работа следователя она во многом состоит из рутины: надо много информации обрабатывать, много разговаривать с людьми, ходить ногами. И ты обязан проделывать гигантские объемы работы и быть готовым к тому, что весь твой титанический труд может не принести никакого результата. Поэтому, я думаю, что какое-то красивое расследование еще только будет.
— Раз уж Вы затронули тему специфики работы следователя-криминалиста, скажите, какими качествами должен обладать человек, чтобы работать криминалистом?
— Скрупулезность, терпеливость, порядочность. Вот у есть у тебя, допустим, десять инструментов для достижения результата — ты все десять должен применить. И делать дело надо не ради работы, не ради гордости, а ради результата.
— Учитывая специфику вашей работы — убийства, изнасилования, разномастные преступники, жестокость — есть ли у Вас страх перед чем-то или кем-то?
— Пожалуй, потерять вещественные доказательства. При транспортировке, или работе с ними. Понятное дело, что границы ответственности в таких случаях могут размываться, но ты-то сам для себя всегда будешь это знать, что виноват.
