Школа для детей «почтеннейших ордынцев». Чему учили киргизов в Оренбурге?

В августе 1850 года в Оренбурге при большом стечении знатных ордынцев торжественно открылась «Школа для киргизских детей при Оренбургской пограничной комиссии». Однако путь становления учебного заведения был тернист и долог - ее открыли спустя шесть лет после утверждения Положения о ней.

О том, почему столько времени ушло на согласование появления специальной школы для детей киргизов, как тогда называли казахов, рассказывают документы, которые сохранились в Государственном архиве Оренбургской области.

Школа или армия?

Согласно Положению, утвержденному ещё 14 июля 1844 года, школа являлась учебным заведением третьего класса (соответствовала двухклассным и одноклассным училищам низшего разряда), воспитанники которого обучались «Корану, русскому и татарскому языку, счету», а по окончании могли занимать должности начальников дистанций, переводчиков, письмоводителей при султанах-правителях или помощников правителей Киргиз-Кайсакской орды. «Прослужив пять лет в Орде, выпускники школы могли быть выбраны заседателями в Оренбургскую пограничную комиссию».

Однако циркулярное объявление о скором открытии школы, разосланное председателем Оренбургской пограничной комиссии М.В. Ладыженским султанам-правителям Орды 15 ноября 1844 года с утверждением, что «государь император не принуждает никого из отцов отдавать детей своих как в школу, так и в Неплюевское училище», вызвало неожиданную реакцию. Среди казахов стали распространяться слухи, будто детей под видом школы будут брать в бессрочную военную службу. «Правительство намерено насильно отобрать всех киргизских детей для воспитания в Оренбурге». Этим слухам многие поверили, и в мае 1845 года откочевали вдаль от Оренбургской пограничной линии, намереваясь удалиться из пределов России.

Для прекращения слухов султанам-правителям было разослано предписание – «вразумить легковерных киргизов» и задержать возмутителей спокойствия, «так как в поступках и словах правительства в отношении обучения киргизских детей нет ни темноты, ни двоякого значения». Чтобы показать нелепость слухов и «легкомысленность своих соотечественников», султан Западной части Орды хорунжий К.Г. Урманов 17 июня 1845 года обратился к Оренбургскому военному губернатору В.А. Обручеву с просьбой зачислить на обучение в школу двух его сыновей. За такой «общественно значимый» поступок султану Урманову была объявлена благодарность. Его примеру последовали восемь человек.

География и телесные упражнения

Для нужд школы был определен один из двух каменных домов, принадлежавших канцелярии Оренбургской пограничной комиссии на улице Николаевской (ныне - Советская, 7). Надзирателю школы, коллежскому секретарю А.Н. Венгржиновскому поручалось отремонтировать и перестроить здание. Работы начались осенью 1845 года и завершились в октябре 1847 года.

Проект Устава школы для киргизских детей, а также смета «на все потребности для первоначального устройства этого учебного заведения» были представлены Оренбургской пограничной комиссией на рассмотрение оренбургского военного губернатора Владимира Обручева 13 апреля 1847 года. По проекту Устава воспитанники школы должны были изучать географию, начальную геометрию и топографию с черчением; познакомиться «с земледелием, лесоводством, улучшением скотоводства, ветеринарным искусством и кровопусканием, слесарным, токарным и прочими ремеслами». По предложению председателя Оренбургской пограничной комиссии Михаила Ладыженского воспитанников школы знакомили с законоведением, главнейшими государственными постановлениями, формой и порядком проведения следствия.

Для предупреждения негативных последствий, вызванных внезапной переменой образа жизни, которые могли бы «весьма неблаговидно» отразиться на здоровье молодых «киргизов», руководство школы посчитало необходимым «дать свободное развитие их организму», поэтому в число учебных предметов предполагалось добавить гимнастику, маршировку, верховую езду и телесные упражнения.

Школа должна была всегда оставаться открытой для посетителей, которые «пожелают сами воспользоваться случаем убедиться в признаках заботливости и попечения начальства о детях главнейших их представителей».

Начать занятия планировалось 31 августа 1847 года, «так как ордынцы в конце августа месяца прикочевывают к линии и могут не только доставить своих детей в школу, но и сами присутствовать при ее торжественном открытии».

Рассмотрев проект Устава школы, В.А. Обручев 24 августа 1848 года направил товарищу министра иностранных дел Л.Г. Сенявину письмо, в котором отметил, что число учебных предметов «слишком обширно» и большинство из них преподавались в Неплюевском кадетском корпусе. Наличие «маршировки и выправки» могло привести к возникновению слухов, что «детей приготовляют в солдаты».

С тратами не считались

Значительные расходы, понесенные казной на обустройство учебного заведения, вызвали недовольство В.А. Обручева. Согласно «Ведомости о расходах на содержание школы для киргизских детей при Пограничной комиссии» за 1844 – 1845 годы было израсходовано 2689 рублей 44 с четвертью копейки. Например, на заведение огнегасительных инструментов и на приобретение мебели, обоев, железных кроватей, медной посуды, ламп коллежскому секретарю А.Н. Венгржиновскому из суммы кибиточного сбора (налог, взимаемый с каждой палатки кочевников) было выдано 1500 рублей серебром. Предметы быта были закуплены в Москве адъютантом председателя Оренбургской пограничной комиссии Бычковым, изготовлены по заказу в мастерских и на фабриках лиц, пользовавшихся доверием к своему изделию, а также «известных по своим ценам умеренным». Для школы закупили качественную, дорогую мебель и предметы утвари, которые были прочными, легкими и удобными в ежедневном применении.

В декабре 1847 года согласно распоряжению Оренбургского военного губернатора Обручева была составлена «Сравнительная ведомость ценам вещей, купленных для киргизской школы при Пограничной комиссии и для Неплюевского кадетского корпуса». Она показала, что руководство школы не считалось с казенными тратами на ее обустройство. Например, поясной портрет императора Николая I в позолоченной бронзовой рамке был куплен Неплюевским корпусом за 36 рублей, а киргизской школой за 89 рублей. Железные кровати вместо 4 рублей были куплены за 10 рублей, умывальники вместо 44 рублей – за 88 рублей; дюжина ножей вместо 3 рублей стоила 5 рублей; дубовые бочки вместо 2 рублей 50 копеек – более 20 рублей.

Чтобы не допускать излишних расходов на доставку воды, строительных материалов и очистку двора Пограничной комиссии от мусора и щебня, при школе числились две лошади. Обслуживающий персонал школы составляли вахмистр, два сторожа и четыре служителя, занимавшиеся присмотром зданий и сохранностью имущества.

Для размещения «почтеннейших ордынцев», прибывавших в школу в течение года, Оренбургской пограничной комиссией были переданы палатки, приобретенные в 1822 году.

В августе 1848 года Оренбургский военный губернатор Обручев уведомил председателя Оренбургской пограничной комиссии Ладыженского, что не сможет утвердить представленную ведомость, так как «цены на многие из вещей, требующихся на устройство школы … несоразмерно высоки».

Новый проект Устава школы был направлен на утверждение Обручеву 7 января 1849 года. В пояснительной записке к смете расходов Ладыженский отметил, «что мебель и предметы обихода не представляется возможным приобрести по более выгодным ценам», так как многие из вольных мастеров, изготавливавших мебель для Неплюевского корпуса «или выехали из Оренбурга, или умерли во время холеры».

Будущие помощники султанов

В школу могли приниматься дети родителей, «оказавших услугу Правительству или известных своей верностью оному», в возрасте от 8 до 12 лет.

Прошение о помещении детей воспитанниками в школу подавались родителями в Пограничную комиссию на простой бумаге. Прием учеников проводился 22 августа, однако, в случае открытия вакансии среди учебного курса, разрешалось зачислять детей в школу «во всякое время». Согласно штату в школе на казенном довольствии состояли 30 воспитанников. Надзирателю школы разрешалось принимать детей сверх штата. Плата за обучение составляла 65 рублей в год серебром и вносилась родителями вперед за каждые полгода. С каждого воспитанника при поступлении в школу единовременно взималось по 10 рублей серебром «на первоначальное обзаведение».

При приеме на обучение в школу особое внимание обращалось на состояние здоровья будущего воспитанника. Дети осматривались врачом пограничной комиссии. Запрещалось принимать детей, имевших физические и умственные недостатки или хронические болезни. Воспитанники, не переболевшие оспой до поступления в школу, подвергались оспопрививанию.

Воспитанникам школы выдавалась казённая одежда: зимний и летний бешмет (верхняя одежда в виде кафтана со стоячим воротником), нагрудник, зимние и летние шаровары, кушак, кафтан, шапка, тюбетейка, сапоги и рубаха с подштанниками.

Непосредственное управление школой возлагалось на надзирателя. Он должен был строго следить за нравственностью, здоровьем и успешным обучением воспитанников; за опрятностью и чистотой их одежды и помещений школы, «за соблюдением в школе должного во всем порядка, тишины и благоустройства», за сбережением «всех вещей и припасов школе принадлежавших».

Для постоянного присмотра за воспитанниками, с разрешения Оренбургской пограничной комиссии, назначались два отставных унтер-офицера. Они должны были быть из татар, Башкиро-мещерякского или Оренбургского казачьего войска, хорошей нравственности и благонадежного поведения, знать грамоту и «киргизское наречие».

При школе состояли учитель русского языка, чистописания и арифметики, учитель татарского языка, законоучитель магометанского вероисповедания, учитель производства следственных дел и составления деловых бумаг, учитель гимнастики. Обучение длилось 7 лет. Воспитанники должны были закончить четыре класса (первый – третий класс они посещали по два года, а четвертый класс – один год).

Учебные предметы преподавались ежедневно, за исключением табельных дней, пятниц и главных мусульманских праздников, а также освобождались от занятий в четверг после обеда. В табельные дни все воспитанники повторяли уроки, а в пятницу и на праздники – посещали мечеть. В воскресенье – изучали «магометанский закон и татарский язык».

Воспитанники школы вставали в 6:00, завтракали в половине седьмого, с 8 до 11 часов находились в классе, с 11 до 12 часов занимались гимнастикой. В час дня обедали, с 2 до 5 часов дня вновь посещали занятия. Ужинали в восемь часов вечера, а в девять часов вечера ложились спать.

Ежегодные экзамены по всем предметам обучения сдавались с 15 июня по 1 августа. Занятия завершались до 1 мая, с 1 по 25 мая учителя обязаны были повторить вместе с учениками все пройденное в течение года.

В школе действовала 12-балльная система оценок. Отдельно оценивалось чистописание и поведение. Воспитанников, окончивших 4 класс школы, «ждали публичные испытания». На них приглашались родственники учащихся и «известные киргизы», присутствовали председатель Оренбургской пограничной комиссии, либо советники комиссии, надзиратель школы и учителя. Публичные экзамены проходили 10 июня раз в два года. Отличившиеся воспитанники награждались похвальными листами и книгами.

Таким образом, с точки зрения преподававшихся в ней дисциплин и состава учащихся, Школа для киргизских детей при Оренбургской пограничной комиссии мало чем отличалась от Азиатского отделения Неплюевского училища. По ее окончании воспитанники получали значительный объем знаний, позволявших им занимать должности делопроизводителей и помощников при султанах-правителях Киргиз-Кайсакской орды.