21 сентября 1870 года день рождения выдающегося учёного, чьё имя вписано в скрижали русской науки — Ивана Ивановича Лепёхина (1740–1802). Спустя 285 лет его помнят как воспитанника Академии, впитавшего мудрость самого Ломоносова и Крашенинникова. Он стал неутомимым исследователем бескрайних степей и южных рубежей империи, включая загадочный тогда Оренбургский край.
От солдатского сына до академика
В 28 лет судьба возложила на него тяжёлую и почётную ношу — возглавить второй оренбургский отряд академической экспедиции. А начался его путь много раньше, в 1751 году, когда в стены академической гимназии поступил «не из дворян, солдатский сын, грамоте российской и писать обучен». Упорство и блестящий ум привели его из университета при Академии в Страсбургский, где он снискал учёную степень доктора медицины.
В 1768-м Лепёхин был избран адъюнктом, а спустя лишь три года — полным академиком. В путь его отряд, помимо рисовальщика, чучельщика и стрелка, сопровождали трое юных гимназистов: Мальгин, Лебедев и лучший из учеников — восемнадцатилетний Николай Озерецковский, чья звёздная академическая карьера была ещё впереди.
Перед тем как ринуться в неизведанное, Лепёхин совершил мудрый шаг: он навестил в бугульминском селе Спасском первого члена-корреспондента Академии — Петра Ивановича Рычкова. Четыре дня длилась их встреча, полная учёных бесед и мудрых наставлений. В своих «Дневных записках...» Иван Иванович с благодарностью отзовётся о Рычкове как о «муже, отменными любопытными упражнениями у нас знаменитом». Его классический труд — «Топография Оренбургская» — стал для Лепёхина бесценным ключом к разгадкам тайн сурового уральского края.
Сквозь солёный ад
В знойном августе 1769 года отряд Лепёхина достиг раскалённых просторов прикаспийских степей. Путь их был труден и полон лишений. Из Астрахани тяжёлый обоз отправили морем к Гурьеву, а сами путешественники, легкие на подъём, начали сухопутный переход от Волги к Яику, выступив из Красного Яра.
Десять суток изнурительного пути под палящим солнцем, через безводные солончаки, — и вот они вышли к берегам Яика (ныне Урала) у самого посёлка Яман-Кала. Отсюда, измученные, но не сломленные, они двинулись вниз по течению к Гурьев-городку. Стоит отметить, что даже руководитель первого оренбургского отряда, Пётр Паллас, в те же дни вынужденно отказался от рискованного маршрута вглубь прикаспийских пустынь «за неимением воды», отложив их изучение на годы.
Лепёхин же, превозмогая тяготы, с пристальным вниманием учёного впитывал всё увиденное. Он отметил главную особенность этих мест: «Самая большая отменность сей степи состоит в изобилии соли, которая, так сказать, по всей степи рассеяна». С скрупулёзностью естествоиспытателя он вёл учёт каждому солёному озеру, каждой линзе пресной воды, дарующей жизнь посреди солончаковой пустыни.
Его пытливый ум не удовлетворился простым описанием — он искал причину. Иван Иванович высказал смелое для своего времени предположение: пресные воды просачиваются с севера с разливов рек Узеней, а солёными становятся, проходя через засолённые толщи. Но что ещё удивительнее — он предположил, что солёные воды могут вновь опресняться, фильтруясь через пески и ил. Эта гениальная догадка русского учёного находит подтверждение и у большинства современных исследователей.
Поэзия науки
«Яицкой степи» Иван Иванович Лепёхин посвятил в своих «Дневных записках» более двадцати страниц, вдохнув в сухую науку поэзию открытия. Его перо оживляло бескрайний простор: он скрупулёзно отмечал стаи степных птиц, зарисовывал характер растительного покрова, составлял перечни растений, подмечая их хитрую жизнь.
Одни травы ютились в песчаных лощинах, другие — крепкими корнями скрепляли зыбучие бугристые пески, третьи владели луговыми впадинами. Учёный заключал, «что вся степь по множеству соляных озёр и солонцов гордится соляными травами». Мир оживал на страницах его дневника: здесь жужжали насекомые, скользили меж ковылей змеи и ящерицы, а по горизонту стремительными тенями мчались тогда ещё почти неизвестные европейской науке сайгаки.
Дальнейший маршрут отряда пролег через суровые хребты Южного Урала. Зиму 1769–1770 годов Лепёхин провёл в Табынске, на реке Белой, готовясь к главному вызову — штурму Уральской горной страны. Следующей весной он повёл свой отряд вдоль течения Белой, затем через верховья Яика на Средний Урал и дальше, на север Европейской России. Его тропа вилась через хребты Иремель и Ямантау, добиралась до истока Урала-реки, водных артерий Уйи и Миасса.
Вдоль восточного склона Уралтау и цепи прозрачных зауральских озёр он вышел к Екатеринбургу, повернул на запад, к Кунгуру, и достиг наконец долины Юрюзани. В этих краях учёный описал множество рудников, охарактеризовал хребты Зигальга и Уреньга, отметив, что многие уральские вершины утопают в трясинах болот. Он одним из первых изучал таинственную жизнь подземного царства — карстовые процессы и растворяющую работу вод, оставив потомкам подробнейшие очерки Каповой и знаменитой Кунгурской пещеры.
Весной 1771 года, движимый жаждой познания, Лепёхин устремился на Северный Урал, к подножию исполинского Конжаковского камня. Совершив восхождение на вершину, он стал одним из первых, кто описал высотную поясность Уральских гор — смену лесного пояса суровыми условиями горной тундры, где царят лишь камень и ветер.
Бессмертное наследие
Своё великое путешествие второй оренбургский отряд завершил в июне 1771 года в верховьях Камы. Все свои открытия, мысли и наблюдения Иван Иванович Лепёхин запечатлел в четырёх томах «Дневных записок», которые выходили в свет с 1771 по 1805 год. Этот труд, содержащий бесценные материалы по географии и этнографии России, по праву вошёл в число классических академических произведений XVIII века.
В 1783 году Лепёхин был избран непременным секретарём Российской Академии наук. Ему принадлежали прогрессивные для своего времени научные идеи: о постоянной изменчивости лика Земли, о влиянии внешней среды на свойства животных и растений, о причинах рождения пещер. Его наследие — это не просто отчёт экспедиции, а гимн русской науке, страстное и вдохновенное повествование о необъятных просторах Родины.
Иван Иванович Лепёхин по праву вошёл в историю как первый великий русский летописец целебных сил родной земли. Его неутомимый взор натуралиста подмечал и скрупулёзно описывал свойства лекарственных растений, дарованных российской природой, заложив основы отечественной фитотерапии.
Память о подвижническом труде учёного навсегда вписана в саму географию Отчизны. Его имя носят скромная, но величавая горная вершина на Урале, словно страж застывшая среди хребтов, железнодорожная станция, мимо которой бегут вдаль поезда, и тихое село в Саратовской области, утопающее в степном разнотравье.
А в тишине гербариев и ботанических садов его имя продолжает жить в латинских названиях двух видов растений — скромный, но вечный памятник от благодарной науки, увековечившей в них прикосновение руки и пытливый ум первооткрывателя.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
