Когда каждый зуб на счету?
«Вы только не пишите, что я герой», - ещё до начала беседы говорит Сергей Сартаков, ликвидатор ЧС на Чернобыльской АЭС. А на просьбу поделиться своей историей, связанной с катастрофой, отвечает: «Да она у всех ликвидаторов одинаковая».
Сергей Григорьевич хорошо помнит, как 26 апреля 1986 года по радио и телевизору озвучили страшную новость - на Чернобыльской АЭС произошёл взрыв четвёртого атомного реактора.
- Мы сразу же поняли, чем это всем нам грозит, - вспоминает Сергей Григорьевич. - Новость о том, что случилось страшное, расходилась очень быстро, тревога тогда буквально висела в воздухе.
Сергею Григорьевичу тогда было 37 лет, он работал на стройке, с женой воспитывал двоих сыновей. В начале 1987 года ему, как военнообязанному, прислали повестку - забирали на ликвидацию последствий ЧС.
- Даже мысли о том, чтобы отказаться ни у кого не возникало, по крайней мере у тех, с кем мне пришлось общаться, - продолжает Сартаков. - Да и как откажешься? Тогда чувство братской помощи было очень сильно, вот и ехали, не задумываясь, чего это нам будет стоить.
Сергей и ещё четверо оренбуржцев сначала месяц обучались в Тоцком, только после этого их отправили на место аварии. Стоит отметить, что в Оренбуржье в ликвидаторы записывали крепких мужчин старше 35 лет, у которых уже было не меньше двоих детей. Как вспоминает сам Сергей Григорьевич, медицинский осмотр был настолько подробным, что «считали каждый зуб».
- При мне в части осматривали одного мужчину, он долго жил на севере, а там большая проблема с зубными врачами, - рассказывает оренбургский ликвидатор. - Так у него буквально поштучно зубы во рту пересчитали, а в итоге отправили домой.
Что успеешь за 30 секунд?
Спустя месяц учебки в Тоцком Сергей Сартаков оказался около Чернобыльской АЭС. Но прежде, чем попасть на заражённую территорию, пришлось пройти несколько этапов санобаботки, в том числе и машины. На вполне логичный вопрос о том, было ли страшно, Сергей Григорьевич отвечает:
- Страха не было, но сразу, как приехал туда, появилось чувство отторжения. Как будто сам организм понимал, что всё это опасно, хотелось просто лечь на кровать и лежать, никуда не ходить и вообще не двигаться.
Однако просто отлежаться здесь не получалось. Работа ликвидаторов состояла в том, чтобы очистить крышу четвёртого реактора от радиационного мусора. Путь наверх лежал через огромное количество предупреждающих действий. Прежде, чем попасть на крышу, люди снимали одежду, одевались в костюмы, их поднимали на лифте наверх, где они приступали к работе.
- Работать там можно было только по 30 секунд в день, - говорит Сергей Григорьевич. - За это время мы успевали сварить шов длиной сантиметров в пять, раз 10 махнуть лопатой, чтобы скинуть вниз радиационный мусор, а потом нам на смену приходил следующий ликвидатор. Мы же отправлялись на лифте вниз, где снимали всю одежду, шли в душ, нас обрабатывали специальными средствами, выдавали чистую одежду, сажали в автобус и отвозили в казарму. В этот день работа для нас заканчивалась, всё остальное время мы отдыхали в военной части за пределами АЭС.
После работы на реакторе каждый ликвидатор проходил через дозиметр. То, что показывали датчики видели только специалисты, они же делали отметки в наряде о полученной дозе облучения. При этом, до сих пор никто не знает, какое облучение в реальности получили все, кто побывал на Чернобыльской АЭС.
- В один из первых дней мне в наряде записали дозу в 1,5 рентгена, это была самая большая цифра за все три недели, которые я там провёл, - делится Сергей Сартаков. - Дальше были цифры в 0,8 -1 рентген, но никто из ликвидаторов до сих пор точно не знает, какое облучение ему там досталось. Не исключено, что нам доставалось в разы больше официальных данных.
Несмотря на непростую задачу, в казарме шла вполне обычная жизнь. После работы ликвидаторам показывали концерты, они сами находили, чему радоваться, играли на гитарах, находили новых друзей - в ликвидаторы записывали людей со всего Советского Союза, причём если из Оренбурга призывали только уже состоявшихся граждан, то, к примеру, из Одессы призвали целый полк солдат-срочников, совсем молодых ребят. В казарме можно было встретить узбеков, украинцев, башкир. Сергей Григорьевич говорит, что ни один человек из Чернобыля не сбежал, все честно отрабатывали положенный срок. Кроме того, если кто-то не хотел работать на реакторе или в ещё какой-то сильно загрязнённой радиацией местности, то их отправляли на работу в военную часть - столовая, казарма, плац, но таких было мало, поскольку все хотели быстрее вернуться домой. Дело в том, что как только в организме ликвидаторов накапливалась определённая доза облучения, их отправляли домой, именно поэтому большинство старались побыстрее выполнить норму.
Сколько стоит здоровье?
Сергей Григорьевич вернулся домой спустя 21 день и, как сам говорит, «начал новую жизнь».
- Сначала жена буквально водила меня под руки, - вспоминает он. - Когда уезжал туда, весил 75 килограммов, а вернулся через три недели худющий, всего 64 кило.
Проблемы со здоровьем дали о себе знать сразу же. Мучили головные боли, на свои деньги с женой купили путёвку в санаторий, чтобы набраться сил. Ещё перед призывом на ликвидацию у Сергея Григорьевича обострилась болезнь желудка, но тогда она не помешала ему попасть на крышу реактора. После возвращения желудок снова дал о себе знать, уже в 1988 году последовала операция. Чуть позже обнаружили опухоль в правом лёгком, которую пришлось удалять. Как говорит сам Сергей Сартаков, сейчас болячек стало больше, но это возраст даёт о себе знать.
- Вообще на жизнь я не жалуюсь, считаю, что у меня всё сложилось хорошо, пенсии хватает, - делится ликвидатор, намеренно обходя стороной конкретные цифры. - Сыновья выросли, подарили пятерых внуков, все они знают о том, где я был - пришлось рассказать, когда увидели мою медаль за заслуги перед Отечеством второй степени.
Каждый год Сергей Григорьевич встречается с такими же ликвидаторами, как он. С теми четырьмя, с которыми вместе проходили учебку в Тоцком, поддерживали связь. Двоих из них, уже нет в живых.
- 26 апреля - это день памяти, - говорит Сартаков. - Но на поминки я не хожу, атмосфера там уж больно тяжёлая, да и порой люди забывают, зачем собираются и просто превращают всё в обычные посиделки. Поминаю всех по-своему - тихо, но с благодарностью.
КСТАТИ
В ликвидации аварии Чернобыльской АЭС принимали участие более 2000 оренбуржцев, 800 из которых впоследствии стали инвалидами. Сегодня в области проживают более тысячи участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС и более 300 членов семей ликвидаторов.
«Я живой». Как преодолеть страх перед трагедиями? 
Кинделя - Ташла: рай для рыбака. Почему эти места так привлекательны 
Пора в кровать: как приучить себя ложиться спать вовремя 
Анна ЖУРАКОВСКАЯ: Вся правда о 8 марта 
Они вырвались из пылающих огнём Сирии и Украины и нашли приют в Оренбурге