Как спасти Урал от экологической катастрофы?

Проблема Урала будоражит умы учёных, экологов и краеведов не один десяток лет. Из некогда судоходной водной артерии ныне он превратился в зарастающую осокой речушку, разрезанную цепью пересохших островов.

Почему мелеет Урал и как остановить этот разрушительный процесс? Каково прошлое и, самое главное - будущее реки? Ответы на эти вопросы пытается дать краевед и историк, оренбуржец Валерий Иванович СЛЮНЬКОВ, который вот уже более четверти века занимается проблемой спасения Урала и его притоков.

Валерий Слюньков Фото из личного архива

 Пароход на картинке

Великой рекой нашему Уралу не было дано быть от природы, и мифы, гуляющие на устах и в печати о некогда могучем, глубоком и даже судоходном его прошлом, таковые и есть. В весенние паводки Урал действительно могуч, но всего на две-три недели, за которые расходуются около 80 процентов годового стока. Фото таких моментов состояния реки и приводят в доказательство сторонники её былой «могучести и судоходности». Пароход у нашего города, запечатлённый на снимке начала прошлого века, это именно момент половодья. В это время была сделана попытка создания некой пароходной компании. Началась, было, тяжба с казаками, противившимися судоходству, опасавшихся за свой рыболовный промысел. И всё разрешилось само собой с наступлением, обычного для реки, летнего маловодья. (Документы об этом есть в нашем архиве.) Вплоть до шестидесятых годов по реке изредка ходили небольшие катера-буксиры с баржами, пассажирский речной трамвай «Чкалов». Ходили зачастую со скрежетом днищ по мелям. В километре ниже ж. д. моста, на самой «нехорошей» мели русло на три четверти перекрывали плетнём из талы, чтобы на сантиметры поднять уровень в фарватере. Поверьте, всё это было на моих глазах. Дольше всех продержался прогулочный теплоход «Валентина Гризодубова», имевший при солидных размерах малый вес и осадку около 60-ти см. , а водомётный движитель(не путать с двигателем) позволял, попав на мель, промывать себе проход. Вот такое было «судоходство», и тем не менее речники заслужили уважение за свой нелёгкий, наверное нужный в то время , труд; особенно за организацию паромных переправ на Заречье во время паводков, ведь постоянного моста не было до шестидесятых. При всёх ностальгических мечтах нельзя представить пароходное судоходство на нашей реке. Паровые машины тяжелы и громоздки, да и запас топлива не лёгок, а значит осадка судна-- для хороших глубин. Кроме того, мосты , в том виде в котором они были (не могли не быть) не позволили бы пропускать пароходы с их размерами и обязательной высотой труб. Судоходная река должна иметь капитальные мосты, и они бы обязательно «дожили» до наших дней, будь Урал действительно судоходен когда-то. Но если считать судоходством, описанные выше плавсредства, ходившие по реке? Тогда да, но это не пароходы, о которых, как о досужей выдумке надо забыть. Эти, регулярно вытаскиваемые, пронафталиненные «воспоминания» не так уж безвредны. Создаётся мнение, что если река, на памяти старожилов была «могуча и судоходна», то сделать ничего нельзя, процесс запрограммирован природой. А это совсем не так, и Урал , к сожалению, в обозримом прошлом, не был даже средней рекой. Неверующие могут рассмотреть известный снимок, сделанный на переломе веков (19-го и 20-го) на «той» стороне Урала, напротив города, где сейчас автомост. Снята группа кочевников со своими повозками и лошадьми, где хорошо видна река, увы, не «могуча» и явно не для пароходов.

Набережная Урала Фото www.kraeved.opck.org

 Но никто не оспорит главное отличие её от реки нынешней -- водность и уровень. (Уровень не тот, который устанавливают по своему разумению наши гидрологи, а неизменный и общепринятый -- от уровня моря.). В те годы, редкие перекаты было не просто перейти; река, торопясь пронести над мелью массу воды, буквально сбивала с ног, а под обрывистыми берегами глубокие омуты.

50 лет неблагополучия

Начиная с шестидесятых годов, ИМЕННО В ЭТО ВРЕМЯ, стали проявляться первые признаки неблагополучия . Ослабевшие паводки. не «промывали» русло. Река с каждым годом понижала уровень, постепенно мелела, становилась маловоднее. «Затихли» былые и образовались новые перекаты, заилились и измельчали омуты. Где-то, примерно в 1970-ом в одной из центральных газет прошла статья об Урале с говорящим заголовком «Каспий теряет сына», вызвавшая большой резонанс, но, к сожалению, ничего реального.

Что же произошло и продолжает происходить ? Ведь количество осадков, единственный источник всех открытых и подземных вод, в усреднённых многолетних величинах не изменилось. В областном экологическом вестнике, кажется,, за 2003-ий год, есть отчёт о работе экспедиции московских охотоведов на озерах на востоке нашей области. По своим гидрогеологическим условиям водоёмы не зависимы от уровня рек. Обладая определённой методикой, учёные смогли определять водность озер с 1700 года. Полученный график -- не ожидаемая падающая прямая, а ровная синусоида, совпадающая своими плюс-минусами с периодами солнечной активности. Промышленная, хозяйственная нагрузка в последние десятилетия даже уменьшилась. Так почему же падает водность нашей реки? Резким негативным изменениям предшествовало появление в верховьях Урала в конце пятидесятых Ириклинского водохранилища. По началу считали, что всему виной неправильное, неумелое регулирование сброса воды через плотину и это казалось поправимым. Но оказалось, причина в другом, и она не поправима. Большая, по нашим меркам, площадь акватории водохранилища, летняя жара, низкая влажность воздуха, ветра, создают идеальные условия для испарения с его поверхности, по мнению некоторых специалистов, до четверти годового стока реки. А это неприемлемо много. Такое не может пройти незамеченным для всего нашего региона, природное равновесие которого держалось на , сложившимся веками. величине речного стока и зависящему от него уровня грунтовых вод. Постоянная потеря подпорного уровня водохранилища, отбор воды на его пополнение, и реке ничего не остаётся на естественное обновление, Пойма , достигающая местами ширины в десяток километров перестаёт быть аккумулятором воды, подпитывающим Урал в межень. И, тем не менее, есть предложения (а может и планы) создания на реках нашего бассейна новых крупных водохранилищ, призванных ещё больше зарегулировать сток, увеличить площади испаряемой поверхности, И наверное правы их оппоненты , утверждающие, что тогда мы вообще потеряем реку. Есть и другие предложения борьбы с маловодьем. Например, что стоит почистить, углубить русло, и вода из неких подземных рек и озёр, только и ждущая «свободы», наполнит Урал Но специалисты знают, что нет таких рек, а подземные озёра, которых и впрямь не мало на разных геологических уровнях , в большинстве сильно засолены (реликты бывшего здесь древнего Каспия).

Нормальные, как можно более продолжительные по времени паводки, благо для наших рек. Кроме «зарядки» поймы они препятствуют быстрому сходу грунтовых вод.

Верховодка, первый слой таких вод, скапливающихся на водонипроницаемых грунтах от дождей и таяния снегов, медленно, преодолевая сопротивление и давление грунтов, просачивается в плывунах к рекам. Большой паводок создаёт противодавление выходу воды в реки, а так как жидкость не сжимаема, это создаёт подъём уровня верховодки по всей площади водосбора Вот тогда, в естественных низинах, где плывуны близки к поверхности и появляются родники,. дающие жизнь ручьям и речкам. Подтверждение этому -- появление родников в старицах, давно ставшими сухими оврагами, после двух лет подряд с нормальными паводками в 1993-94 годах. И надо расстаться с расхожим мнением, что былые родники нехорошие люди замусорили , засыпали , затоптали скотом и пр., и стоит только очистить их и они вновь забурлят, наполнят малые, а затем и большие реки. Слышал не об одной такой попытке вернуть воду с помощью лопат и даже экскаваторов. Результат один — на дне широких и глубоких ям лишь влажный песок. Воды нет. Взяться ей просто неоткуда. Постепенная, накапливаемая годами, потеря среднегодового уровня нашей главной реки Урал, привела к потере уровня верховодки по всему региону, важнейшего условия для нашей природы. А с ней — обмеление притоков Урала, исчезновение малых рек, ручьёв и родников, потеря воды в колодцах. И очень непонятно упорство «чистильщиков», которые по слухам уже отправили в соответствующие столичные организации совместный с Казахстаном проект на углубление русла реки. То есть, для создания иллюзии многоводности опустим дно в неоправданной надежде, что за ним не опустится и вода, изуродуем земснарядами русло и берега реки, заваливая поднятым илом донную флору и фауну, основу жизни ещё имеющейся рыбы, истратив при этом много денег. На какое-то время, за счёт окончательного истощения наших грунтовых вод, поднимется уровень реки в казахских низовьях, но ненадолго. Около сорока лет назад земснаряды расчистили на большую глубину значительную часть русла ниже ж. д. моста. Сейчас не осталось даже намёка о тех работах. Река очень быстро «восстановилась» и сейчас здесь, как и везде, мелко. Может, это было бы и оправдано, если бы за дном не опускался бы и уровень реки, а с ней и уровень верховодки, что не может не сказаться, в числе прочего, на влажности почвы во всём регионе. В моменты изменения атмосферного давления, остывший влажный воздух, поднимаясь из глубин, конденсирует влагу в прогретом верхнем слое, слое корнеобитания, тем самым ,сглаживая .последствия засух. И чем выше будет уровень грунтовых вод, тем больше влаги получат растения, в том числе жизненно нам необходимые. В местах же, где противоположная проблема - высокое стояние грунтовых вод, именно так и поступают; углубляя имеющиеся ручьи и речки, и вода уходит. Нам надо это?

Забытый опыт предков

Недавно, один из телеканалов показал сюжет об австралийском фермере, который, не в пример соседям, на своём участке небольшой речки соорудил несколько примитивных плотин, тем самым, подняв уровень этой речки и соответственно, уровень грунтовых вод на своих угодьях, что немедленно сказалось на их продуктивности.

Урал около железноорожного моста станции Орск Фото kraeved.opck.org

 Правительство заинтересовало это, и сейчас на ферме работают учёные гидрологи, чтобы научно обосновать опыт. В нашем досоветском прошлом, наверное, не было деревни, где бы не делали на небольших речках, а то и просто оврагах, весной бурлящих талой водой, простейших плотин, образовывавших пруды. Это, учитывая их многочисленность, помогало в течение лета поддерживать уровень грунтовых вод. Небольшие «зеркала» таких прудов, хорошо защищённых береговой растительностью, очень мало теряли влаги на испарение. Ещё и поэтому, не надо удивляться рассказам о многочисленных родниках, окружавших сёла, дававшим жизнь небольшим ручьям. Наши предки, не от безделья, каждый год вкладывали много тяжёлого, ручного труда в ежегодные ремонты запруд. Не зная гидрологии, понимали важность бережного отношения к источнику жизни—воде. Заморский фермер уверяет, что после научного обоснования будут рекомендовать метод по всему миру. По моему, с открытием опоздали они века на три. Не понятно только, почему сейчас, имея технические возможности, не используется вековой опыт своего народа, умевшего выживать в наших непростых условиях, и создавать в числе прочего, благоприятную среду обитания-- пруд у деревни со всеми его благами.

Мы старательно не замечаем грозные предупреждения, даваемые нам природой. Не заметили исчезновения скворцов, ещё недавно, собиравшихся к концу лета, буквально, в тучи. Почти исчезли жаворонки, с конца марта невидимыми, звонкоголосыми волнами непрерывно летевшие над степью, хотя места для гнездования сейчас на заброшенных полях хоть отбавляй. Уменьшились колонии грачей, и всё чаще пасечники поговаривают об уменьшении количества пчёл в пчелиных семьях, да и самих пчёлосемей. И этот перечень могут продолжить люди, более сведущие. Почему, именно сейчас , в наше время всё это уходит от нас?. Ведь они обитали здесь веками. Нет ли первых признаков опустынивания, потери каких-то растений, соками, нектаром которых питались насекомые, в свою очередь становящихся кормом, на которых птицы, и на семенах этих же трав, поднимали потомство, ради чего они и прилетали в наши края? Не уменьшается ли с обезвоживанием региона набор цветоносов, и отсюда уменьшение количества пчёл? А ведь, как уверяют великие, с исчезновением пчёл рухнет вся наша природа.

Помню, с каким интересом слушали и читали мы о строительства плотины в Ирикле в конце пятидесятых годов, особенно после сильнейшего паводка весной 1957 года, принесшего много беды. Кстати, сделанные в тот год снимки тоже могли бы служить «доказательством» могучести реки. Трудно представить сейчас, что вода всего на десятки сантиметров не поднялась до рельсов на ж. д. мосту. Видел, как мощный, ревущий поток валом перекидывался через невысокий грейдер и один за другим рушились дома Овчинного городка, успевая поднять облако пыли. А вдали , на главном стрежне караванами неслись обломки строений, брёвна, бочки, принесённые с верховий. В пойменных лесах ,практически полностью залитых, погибло много их диких обитателей. Может быть, за эти годы плотина помогла избежать похожего бедствия? А может, просто не было условий, как в том году? Не берусь судить, хотя встречал в печати утверждение специалистов, что площадь водосбора ниже плотины слишком велика, чтобы ощутимо повлиять на уровень паводка у Оренбурга в условиях того, 57-го года. Поэтому не надо бы обживать пойму. Не надо бы идти туда с домами и цехами. Места у нас хватает. Ведь условия, приведшие к бедственным паводкам 1942 и 1957-го годов, могут повториться. Сойдутся в определённом ключе: осеннее увлажнение, глубина промерзания грунтов, количество снега и режим его таяния, и всё может быть ещё хуже, учитывая обмеление русла, разросшийся за эти годы буквально в руслах лес и кустарник, насыпи к мостам и дорогам, во многих местах перегородившие пойму. Если мы не будем врываться во владения реки, не придётся опасаться высокой весенней воды, потому что это благо; конечно, не аномально высокой . Аномальные паводки во вред реке, потому что случаются они после сильных зимних морозов, и резкого потепления весной, когда промороженная земля не «принимает» талую воду , и она скатывается в реки мощными потоками, не попадая в грунты. И такие годы, (пример 46-ого) отмечаются сильными проявлениями засух, обмелению реки в межень. Но для паводков, для нормального среднегодового уровня реки, уровня верховодки, а значит и возрождения былых родников и малых рек, нужна вода, а её просто нет в нужном количестве, и оно продолжает уменьшаться. Те двадцать пять процентов стока, улетающие с поверхности водохранилища, на нашей территории не выпадают. По подсчётам учёных испарённая молекула воды упадёт с осадками не ранее 8-10 суток, а при наших ветрах…

Спасение - в северных реках?

Похоже, надеяться не на что, и только пересмотр хозяйственной деятельности с целью экономии воды может задержать кризис. Может, стоит учёным предложить непопулярное решение, уменьшить на какой-то размер площадь водохранилища, тем самым, на столько же, потерю воды на испарение? Посчитать и сопоставить потери рыбохозяйственников и последствия обезвоживания региона? А последствия не так уж и далеки, причём самые неприемлемые, в том числе отсутствие воды в наших квартирных кранах. В июле этого, 2012-го года, начальник «Водоканала» объявил о тревожной ситуации, когда из-за падения уровня может быть остановлен речной водозабор и значительная часть Оренбурга останется без воды. Значит, при любом раскладе, придётся увеличивать сброс с водохранилища, но, на долго и его не хватит. Пусть простят меня дилетанта, высокие умы, но виден только один выход. Реку Урал может спасти только вода, взятая из других мест, где её много. И её, воды, нужно не так уж много, чтобы перекрыть то, что уходит на испарение. Таким местом для нас является бассейн нашей могучей сибирской соседки Оби. Понимаю, это не модно сейчас. «Поворот рек» охаян и осмеян, рвавшимся к власти ловкими ребятами, во времена , не столь давних «скоропостижных» реформ. Воспользовавшись авторитетом известных сибирских писателей, выразивших сомнение в экологической чистоте задуманного, они сумели под видом борьбы за экологию, начать шельмование самого принципа проектов, шельмование его авторов, а заодно—всего и вся. Общая неразбериха в государстве, бесхребетность и растерянность власти позволили угробить проект, а с ним и мощнейшую организацию «Водстрой», которая могла бы, учтя новые подходы к водопользованию, сделать много полезного. Против тогда выступили страны Северной Европы во глава с нашей давней «доброжелательницей» Англией, утверждавших, что уменьшение притока тёплых вод в Ледовитый океан вызовет похолодание в их странах. Что они скажут сейчас, когда тающие ледники грозят затоплением их территорий, а слабеющий из-за опреснения океана Гольфстрим грозит вообще мировой катастрофой. Жители приобья вряд бы отказались отдать часть воды, когда в частые летние паводки подтапливаются их города и сёла, а соседи в это время страдают от маловодья. Грядёт время не каналов, а водных трубопроводов, исключающих потерю, становящейся реальной ценностью, воды на испарение и фильтрацию в грунты. Конечно, всё не просто, но как быть по-другому? Как дать воду и для хозяйствования и просто нормальной жизни людей на значительной территории. А если бы наши аграрии имели возможность развивать поливное земледелие, дающее гарантированные урожаи. Может быть, нет худа без добра, и сейчас, после переосмысления проектов, учтя геополитические изменения, их реализация дала бы воду именно нашим, российским городам и сёлам. Похоже, эти мечты в скором времени осуществятся, но оказывается—опять не для нас. Недавно « Радио России» сообщило о заключаемых хозяйственных соглашениях с соседними республиками. В числе прочего, запускается проект о строительстве водовода, откуда- то из района Тобольска …и всё таки… в Среднюю Азию. Вот так! В не столь давние годы нас, россиян возмущало, что заботы той власти о своих российских регионах-- на потом. Тогда это называлось пролетарским интернационализмом. А как сейчас? Экономическая целесообразность? Когда очередному приближённому будет дано право из российской воды выуживать миллионы, которые мы, увы, предложить не можем? А как же с объявленным народосбережением, приоритетом и всяким льготам российской, неблагополучной глубинке? Около газа и нефти, наверное, уже тесновато, а воды в России ещё много. Конечно, велика Обь, но на всех и её не хватит, и приходиться с горечью смирится с реальной, надвигающейся бедой для нашего края. Если станет совсем плохо, сидящая на чемоданах «креативная прослойка», без которой ничего не решить на местах, многие из котрых приезжают в Россию вахтовым методом «рубить бабки», расплевавшись с «этой страной», поедет к себе домой в разные «лондоны», клеветать на нищую страну, которую сами и обокрали. Там они уже давно отучили, обустроили своих детей, предоставив нашим детям, в числе прочего, греметь вёдрами у цисцерн с водой, что немало видим в репортажах по стране, да и области. Простите за резкость, но если вы, в силу возраста, помните реку другой, видите её нынешнее состояние, поймёте меня. Абсолютному большинству из нас ехать некуда, здесь наш дом, и пусть для кого-то это звучит смешно — наша Родина.

Мы вправе знать, что происходит? Делается, планируется ли какая-то реальная работа? И какая? Или всё ограничивается ежегодными заплывами – междусобойчиками наших и казахских чиновников, этакие выездные заседания-пикники на природе, сопровождающиеся горестными вздохами о состоянии реки, и которые скоро закончатся, лодки не пройдут по мелям. В очередной такой поход в июле опять отправилась очередная группа специалистов и общественников; приятно покрасоваться и пиариться при исполнении госслужбы и общественных обязанностей на летней реке. Но где ДЕЛО?

Смотрите также:

• Оренбургские власти не знают, как остановить обрушение берега реки в Желтом →
• В режиме повышенной готовности. Станет ли паводок в Оренбуржье новой ЧС? →
• Рай для стерляди: готов ли Урал принять ценные породы рыбы →