Известие о том, что в космос полетел наш человек, стало потрясающим событием практически для каждого человека в Советском Союзе. Люди испытывали гордость за страну, хотели не только мечтать, но и стремиться к мечте. Окрыляло понимание того, что всё возможно, а фраза «буду космонавтом» была не просто громкими словами, а руководством к действию.
О том, как это событие повлияло на жизнь простого сельского подростка, рассказывает выпускник Оренбургского высшего военного авиационного Краснознамённого училища лётчиков им. И.С. Полбина Дмитрий Осипович Белов.
Решающее событие
«Родился я в селе Архиповка Сакмарского района. Семья была большая – у каждого из родителей это был второй брак, у отца к тому времени было трое детей, и у мамы-мачехи двое, потом родилось ещё двое совместных. Учился я средненько, помню первый кол, и двойки помню, и как старшая сестра Полина водила в школу, чтобы я по дороге никуда не свернул.
Я был обыкновенным сельским пацаном. Когда мой старший брат отучился в фабрично – заводском училище на сварщика, я сказал, что буду сварщиком. Когда другой брат освоил профессию монтажника, решил, что хочу стать высотником. Третий выбрал профессию тракториста, и мне казалось, что это самая лучшая профессия».
Но 12 апреля 1961 года жизнь мальчишки перевернулась. Известие о том, что первый советский человек облетел на космическом корабле вокруг Земли, казалось, пришло из мира фантастики. Но это была реальность, к которой Дима решил иметь самое прямое отношение.
В 1963 году в Оренбургской лётке была основана школа космонавтов. По радио прозвучало объявление о наборе, и все мечты о тракторах исчезли сами собой.
«Я знал, что Гагарин такого же роста, как и я, и думал, что мне подойдёт его скафандр, и государству не надо будет тратиться на новый. Написал письмо в школу с просьбой меня принять. Пришёл ответ, что зачисляются только те, кто живёт в Оренбурге, поскольку занятия идут 4 раза в неделю в вечернее время. Мол, оканчивайте школу, приезжайте и поступайте в училище.
Так я и сделал. В 1965 году после одиннадцатого класса поступил, пройдя по конкурсу достаточно легко. Не знаю, почему, но у меня всё складывалось благополучно. Хотя и в самоволку к родным иногда бегал, но так как они жили недалеко от училища, я не попадался.
Трудности вызывала математика. Двоек у меня не было, но я считал – зачем мне тангенсы, логарифмы и дифференциалы? Складывать-умножать-вычитать умею, и достаточно. В школе не уделял этому внимания, считал, что не пригодится. Поэтому пришлось в училище нагонять – пыхтел, учил.
Подъём в 6.30 не пугал – в селе рано вставали. Плотный распорядок заставлял быть организованным. Я несколько лет жил в интернате, и дисциплина была для меня привычной. Ездили на уборку картошки, как положено, осенью. Потом нас отмыли, переодели в новую красивую форму, и мы приняли присягу.
На втором курсе начались специальные дисциплины, изучение авиационной техники, документов, которые регламентируют работу в полётах. Пред прыжковая, прыжковая, парашютно-десантная подготовка. Я хорошо помню день первого прыжка с парашютом. Весна 1967 года была ранняя, солнце во всё небо, яркая зелёная трава и райское ощущение свободного падения!».
«Готов к полёту»
Вслед за этим начались выходы непосредственно на аэродром. Всё постепенно, в течение двух недель – ознакомление с самолётом, закрепление знаний и навыков. В то время ещё не было тренажёров, все знания и навыки курсанты получали в настоящей машине. Сначала учились запускать самолёт, далее следовала рулёжка. У Дмитрия уже после школы были права машиниста широкого профиля. Хотя, конечно, самолёт – не автомобиль, но умение ладить с техникой помогало.
«Ознакомительный полёт состоялся 28 апреля 1967 года. Потом – вывозные и контрольные полёты, сначала по кругу – вокруг аэродрома, потом выходили на посадочный курс, снижались и приземлялись. Конечно, с инструктором. Те, кто учился старше нас на один курс, вообще начинали летать с первого курса, но у них был Як-18 – с винтовым двигателем, с пропеллером, а у нас – уже реактивный Л-29 чешского производства. Это основной самолёт первоначального обучения, позволявший летать двоим – лётчику и курсанту.
7 июня, после контрольного полёта, инструктор в лётной книжке сделал запись: «Курсант готов к самостоятельному вылету».
Сначала полёты были только в дневное время. Потом уже – в зоны и по маршруту, отрабатывались элементы высшего пилотажа. Обязательно нас, курсантов, учили выходить из штопора.
Все инструкторы – асы. Нашу группу обучал лётчик-инструктор, довольно молодой, но опытный, мастер самолётного спорта, победитель международных соревнований Валерий Михайлович Азбукин. Быть инструктором очень ответственно. Каждый день – по шесть-семь полётов. Многие уходят в боевые полки и считают, что там проще работать, чем с курсантами».
Осенью 1967 года их перевели для учёбы в Орск, где они осваивали боевой самолёт – фронтовой бомбардировщик ИЛ-28. Теория, зачёты, экзамены. Всего за лето 1968 года Белов выполнил 148 полётов, из которых 70 – самостоятельно.
Четыре курсантских года пролетели быстро. Тем более, что их выпуск стал ускоренным: летом 1968 года на советско-китайской границе случился вооружённый конфликт, и, возможно, из-за этого был отдан приказ выпускать курсантов раньше.
«Когда мы заканчивали училище, в Орск прибыли космонавты, чтобы почтить память Владимира Комарова. Я хорошо помню Георгия Степановича Шонина и Валентину Владимировну Терешкову. Мы тогда сомневались: подходить к ним или не стоит, отдавать честь или нет, потому что мы возвращались с полёта. И, тем не менее, прошли строевым. Они заулыбались, помахали нам.
Приказ о выпуске был подписан 25 апреля 1969 года. Было построение на лётном поле, нам вручили погоны, дипломы об окончании и предписание – кому куда отправляться служить».
Выпускников распределяли на Северный, Балтийский, Черноморский и Тихоокеанский флоты. Распределение Белова было неожиданным, но приятным – в Севастополь. Там оказались пятеро его сокурсников, из которых трое – приятели Дмитрия Осиповича.
«Я пришёл домой и сообщил жене, что меня отправляют на Дальний Восток – хотел посмотреть на её реакцию. А она, как ни в чем не бывало – Дальний, так Дальний, собираем вещи.
После года службы на Черноморском флоте прошла молва, что объявлен набор в космонавты. Официального объявления не было, но я всё-таки пошёл к командиру полка, который подтвердил – да, набирают. Одного инженера, одного штурмана и лётчика. Я подумал, что это мой шанс. И да, нас троих из полка отправили в Севастополь, в авиационный госпиталь проходить медкомиссию.
«Покрутили» нас там три дня. Из 21 человека со всех гарнизонов Черноморского флота отобрали только троих. И это был я со своими сослуживцами – штурманом Борисом Гутником и инженером Владимиром Дорофеевым. Это окрылило меня невероятно. Придёт ли, и когда придёт вызов, никто из нас, конечно, не знал наверняка. Но я стал трудиться с ещё большим энтузиазмом, принялся за общественную работу.
Я был награждён медалью «За доблестный труд» к 100-летию В.И. Ленина. И всё время надеялся, что придёт вызов, и я исполню свою мечту. Но этого не случилось. Что же тут поделаешь? Видимо, не судьба».
Космического масштаба личность
В 1976 году прошло сокращение эскадрильи. Молодых лётчиков трудоустраивали в те, которые ещё сохранились. Дмитрий Осипович оказался на службе в транспортном авиационном полку в Каче, это тоже Севастопольский край. Он становится замполитом эскадрильи и поступает в военную академию. Учился три года в Москве, во время летней практики на два месяца выезжал в свой транспортный полк и восстанавливал технику пилотирования.
Закончил академию подполковником в 1982 году, был назначен замполитом полка в Балтийскую авиацию, летал ещё 5 лет.
А потом лихие 90-е годы, «разброд и шатания». Дмитрий принял решение идти преподавателем в своё родное Оренбургское высшее военное авиационное Краснознамённое училище лётчиков им. И.С. Полбина, где и проработал до самого его расформирования в 1993 году.
Один раз Белову удалось посмотреть на Гагарина не на страницах газет, а по-настоящему. Первого космонавта на расстоянии вытянутой руки Дмитрий Осипович увидел лишь благодаря своей…недисциплинированности.
«Юрий Алексеевич приезжал в Оренбург, всех собрали в актовом зале училища. Мы сидели очень далеко, видно и слышно его было неважно. Когда встреча закончилась, всем было сказано оставаться на местах, должны были показывать документальный фильм.
Делегация с Гагариным вышла, свет погас, и мы выскользнули в запасной выход, который оказался рядом. Во дворе училища Гагарина окружили школьники, с ним фотографировались официальные лица. Мы подошли очень близко, буквально в нескольких шагах от нас стоял он – первый в мире космонавт. Он … невероятный. Космического масштаба и обаяния».
Фонд «АиФ. Доброе сердце» помогает детям и взрослым с тяжелыми и редкими заболеваниями. Мы оказываем медицинскую, юридическую и психологическую поддержку подопечным из самых отдаленных регионов. Поддерживая фонд — вы помогаете не только им, но и их семьям!
помочь
