14 июня 1934 года в Оренбурге, в городе, где степной ветер гуляет по широким улицам, а зимний снег хрустит под ногами звонко и по-особенному, родился мальчик, которому суждено было покорить сердца миллионов - Виктор Борцов.
Два визита на малую родину
Его детство не было безоблачным. В 1937-м отца, Андрея Сергеевича, забрали в мрачную пучину репрессий. Год тюрьмы, неопределённость, страх. Мать, измученная болезнью, ушла рано, оставив сына на попечение судьбы. Никто из родителей не имел отношения к театру, но, кажется, сама жизнь подбросила Вите билет в этот загадочный мир.
Сначала были радиопостановки — голоса актёров, звучавшие из чёрной тарелки репродуктора, казались ему волшебными. Он узнавал их, как старых друзей. А потом — первый настоящий спектакль. Маленький Витя вернулся домой с горящими глазами и твёрдо сказал: «Наверное, я стану артистом».
Для миллионов зрителей он навсегда остался Саввой Игнатьичем из «Покровских ворот» — добрым, мудрым, немного чудаковатым. Он и в жизни был таким же: открытым, душевным, настоящим. А между тем, за плечами у него — три десятка фильмов и десятки ролей на сцене Малого театра, где он блистал, заставляя зрителей смеяться и плакать.
Но для нас, тех, кто знал его с детства, он всегда оставался просто Витькой — даже когда ему перевалило за семьдесят.
Над его тоской по родному городу друзья посмеивались: «Ты же уже полвека как москвич! Бывал в Оренбурге всего пару раз, да и то проездом. Чего ты так?».
Но Борцов только отмахивался: «Ты не понимаешь… Мне сегодня приснилась ротонда в Ленинском садике, напротив 30-й школы. На куполе — пухлая шапка снега. И этот хруст под ногами — оренбургский, особенный…»
В первый раз он приехал в Оренбург с Малым театром — уговорил труппу «завернуть» после гастролей в Уфе или Самаре. Играли «Так и будет!» Симонова в тесном клубе бывшего авиационного училища. Борцов выходил на сцену перед земляками — и играл так, что зал замирал.
Во второй раз он примчался один, на два дня — «поход по родному краю». Зашли в 30-ю школу — нынешний физико-математический лицей на Советской. Пустые коридоры, чужие лица. Когда-то здесь была мужская вольница, а теперь — смешанные классы.
Потом — улица Кирова, четырёхэтажный дом за почтамтом. Стучали в дверь его бывшей квартиры — не открыли. Но соседка выглянула: «Витька?! Да не может быть!»
Настоящей семьёй для него была бабушка — мать рано ушедшей мамы. Жила она в старом домишке на углу Володарского и Матросского, где теперь торчит безликий стеклянный павильон. Полная, добрая, с лучистыми глазами.
«Её пельмени мы проглатывали, не жуя», — вспоминал Борцов.
Когда он привёз в Оренбург весь Малый театр, бабушка» накормила народных и заслуженных артистов своими знаменитыми пельменями. Они хвалили, а она таяла от счастья. Она никогда не сомневалась, что её Витя станет великим артистом. Ещё когда он вешал во дворе одеяло вместо занавеса и собирал соседских ребятишек на свои первые «спектакли». Ещё когда сам, без чьей-либо помощи, нашёл драмкружок в Доме пионеров…
Артист со школьной скамьи
Он не мог быть никем другим. Да и не хотел.
«Ура-а! Пацаны, училка заболела!» - обычно в таких случаях класс 45 минут носился по коридорам с гиканьем или сбегал кутить к реке. Но не в классе Борцова. Едва прозвенел звонок, все уже нетерпеливо рассаживались по партам, и кто-нибудь кричал: «Борцов, давай!».
И Виктор — рослый, статный, с хитринкой в глазах — выходил к доске. И давал. То Зощенко — полузапрещённого, с тем самым фирменным прищуром. То « Бабий бунт» Шолохова, где он так корчил рожи, что парты дрожали от хохота. А то вдруг — «Ленин и печник» Твардовского, и класс замирал, слушая, как он вживался в роль, меняя голос, жесты, выражение лица.
Учителя, проходя мимо, удивлялись: отчего в этом классе тишина мёртвая? Но потом понимали: «А, концерт Борцова».
Однажды Виктор устроил настоящий спектакль. На треножник от цветочного горшка натянули чьё-то пальто, всунули в подшитые валенки: доброхот из класса пожертвовал, а сверху водрузили шапку — одно ухо кверху, другое книзу. Получился настоящий хулиган, развалившийся на задней парте.
Когда на следующий урок зашла подслеповатая учительница, она с перепугу приняла чучело за живого ученика: «Снять шапку! Немедленно!».
Чучело молчало. Она повысила голос: «Я сказала — снять!». Тишина.
В итоге она побежала за директором, поднялся грандиозный скандал, и ученикам пригрозили: «Завтра без родителей — не приходить!». Но это было завтра.
Что дала ему 30-я школа? Хотя бы эти самые немецкие словечки Саввы Игнатьича — «ферштеен», «натюрлих, Маргарита Павловна!». Всё это — от Тамары Николаевны Винтерман, учительницы немецкого.
А помните сцену в «Вокзале для двоих», где герои Гурченко и Басилашвили идут ночевать в пустой вагон? По сценарию, он рассказывает: «Я родился в городе на берегу Урала, там есть сад с хорошим названием «Тополя». Это — наш Оренбург. Сценарист Эмиль Брагинский, бывший здесь в эвакуации, хорошо знал город. И Виктор на съёмках тоже рассказывал актёрам про свою малую родину.
Из Дома пионеров – в Малый театр
Война. Чкалов (так тогда назывался Оренбург) стал приютом для эвакуированных театров. Юный Витя Борцов пропадал на спектаклях, впитывая мастерство лучших актёров страны. В послевоенные годы его вторым домом стал областной драматический театр, отстроенный руками немецких военнопленных. Именно там он впервые встретился с Леонидом Броневым.
Кто мог тогда подумать, что оба мальчишки из провинции окажутся в лучших театрах Москвы? Что спустя годы они встретятся в «Покровских воротах» – Броневой в роли Велюрова, а Борцов – в образе неповторимого Саввы Игнатьича?
В 1953-м они с Броневым уехали покорять столицу. Виктор поступил в Щепкинское училище на курс Веры Пашенной. Его однокурсниками стали Юрий Соломин, Алексей Эйбоженко, Роман Филиппов – будущие звёзды советского театра и кино.
Соломин вспоминал, как в голодную общагу на Стромынке приходили посылки от отца Борцова – то мешок картошки, то жареные гуси, то ящик яиц.
«Весь этаж пировал!» – смеялся Юрий Мефодьевич.
А ещё – как ночью, когда все уже спали, Борцов возвращался из театра, садился на кровать и шептал: «Я видел такой спектакль!». И не мог уснуть до утра.
После училища – прямой путь в Малый. Здесь он проработал почти 50 лет**, сыграв более 60 ролей.
Островский, Чехов, Шекспир, Достоевский, Мольер – ему покорились все. Журден, Доббин, Москалёв, король Лир – его герои жили на сцене так ярко, что зрители забывали, что перед ними – актёр.
В кино Борцов снялся в 50 фильмах, но в памяти миллионов он остался Саввой Игнатьевичем – добрым, чудаковатым, бесконечно обаятельным.
Но были и другие роли: подвыпивший посетитель в «Вокзале для двоих», генерал в «Освобождении», чиновник в «Гардемаринах».
В 2006 году здоровье подвело. Операция, больницы, отказ от сцены... Но даже тогда он шутил, вспоминал Оренбург, друзей. 20 мая 2008 года его не стало.
В 2014-м, к 80-летию, на доме №8 по улице Кирова в Оренбурге открыли мемориальную доску Виктору Борцову.
Его Савва Игнатьевич по-прежнему смеётся с экрана. А значит – он не ушёл. Он просто сыграл свою последнюю роль – роль вечности.
