Под сенью двуглавого орла, золотом выведенная рукой самой государыни Анны Иоанновны, рождалась эта грамота - не просто указ, а судьба целого края, запечатлённая на пергаменте. Свою подпись под ней государыня поставила 7 июня (по старому стилю) 1734 года.
По высочайшей воле
Божией милостью и волей самодержицы Всероссийской повелевалось воздвигнуть при слиянии Ори и Яика новый град-крепость, что наречётся Оренбургом. Не просто военным форпостом, но вратами в Азию, где под защитой имперских штандартов встретятся караваны Востока и обозы русских купцов.
Текст «Привилегии городу Оренбургу» составлялся высшими царскими чиновниками того времени: вице-канцлером Андреем Остерманом и сенатором князем Алексеем Черкасским. Документ представляет акт передачи императрицей строящемуся городу свободных земель и связанных с владением этими землями прав.
Государыня радушно раскрывала объятия всем желающим обрести здесь кров - и русским мастеровым, и заморским гостям, и вольным сынам степей. Первые три года даруя им свободу от податей, как молодым побегам дают набраться сил. Земли под строительство жаловались безвозмездно, а нуждающимся - ещё и лес с камнем в долг на десять лет, дабы каждый мог пустить корни в этой новой земле.
Особой милостью учреждался магистрат - не просто управа, а малый свет имперского порядка. Бургомистры и ратманы, украшенные шпагами как знаком государева доверия, должны были вершить суд скорый, но праведный, помня и о русской правде, и о степных обычаях.
Когда же пройдут льготные годы, доходы от торговых пошлин и лавочных сборов должны были превратиться в школы, где детские голоса станут учить грамоте, в больницы, где станут врачевать недуги, в храмы, где зазвучат молитвы на разных языках - но все под сенью православных крестов.
Особые статьи указа бережно оберегали хрупкий мир нового города: военным запрещалось торговать, дабы не теснить купечество; башкирам - исконным хозяевам этих земель - дозволялось кочевать без документов; фабрикантам жаловались земли за городом. А тем, кто почувствует несправедливость, оставлялась дорога к самому Сенату - длинная, как караванный путь, но открытая для всех.
Эта грамота, скреплённая алым сургучом с оттиском императорской печати, стала не просто указом, а обещанием - что на стыке Европы и Азии взойдёт город, где под защитой русского закона зазвучит на сотню языков песнь свободной торговли и мирного соседства.
Так в июньский день 1734 года рождался Оренбург - дитя имперской воли и степного простора, зачатый как мечта о мире между народами.
Шедевр в золоте и бархате
«Привилегия» - это не просто документ – это драгоценный артефакт, застывший в веках. Каждый его элемент дышит величием имперской эпохи, каждый штрих – свидетельство мастерства и торжественной роскоши.
Строгий и благородный, он создан из шкур двух телят – будто сама история уложилась в эти четыре листа. А между ними – алый шёлк, нежный, как придворная тайна, защищающая текст от натиска времени. Листы, словно страницы древнего фолианта, скреплены серебряным шнуром, а его тяжёлые кисти – будто капли ртути, застывшие в воздухе.
Стоит взглянуть на первую страницу – её почти целиком затмевает гордый герб Российской империи. Заглавные буквы горят, как солнечные блики: они выведены творёным золотом, каждая линия – отточенный жест каллиграфа. А начальная буква расцвечена орнаментом – будто первый аккорд торжественной симфонии.
Текст, написанный русской скорописью XVIII века, льётся чёрными, бархатистыми строчками – то стремительными, то плавными, словно речь самой императрицы. А на обороте – печать Оренбургского магистрата: золотой щит, прочерченный тремя чёрными полосами, словно дорогами в неизведанные степи. Копья, обрамляющие его, – словно стражи, застывшие в вечном карауле.
Переплёт как парадный мундир
Тяжёлый, обтянутый парчой с золотыми узорами, он напоминает императорский указ, который вот-вот вскроют дрожащие руки чиновника. А рядом – печать из кроваво-красного сургуча, будто застывшая капля воска, упавшая с королевской свечи. На ней – профиль Анны Иоанновны и гордые слова: «Анна Божиею милостию Императрица и Самодержица Всероссийская».
Но самое завораживающее – ковчежец. Металлический, холодный на ощупь, он хранит печать, как священную реликвию. А на его крышке – герб и девиз «За веру и верность», выгравированный так чётко, будто высечен в камне.
Всё это великолепие покоится в деревянном ларце, обтянутом вишнёвым бархатом. Золотая тесьма, опоясывающая его, – последний штрих, последний аккорд в этой симфонии власти и искусства.
И теперь, спустя столетия, «Привилегия городу Оренбургу» хранится в тиши залов Объединённого государственного архива региона, будто жемчужина в шкатулке времени. Она больше чем документ – она путешественница из эпохи, где каждое слово было весомо, каждое решение – судьбоносно, а каждая деталь – произведением искусства.
