О том, в каких сферах жизни жители Оренбургской области чаще всего сталкиваются с нарушением своих прав, на что жалуются участники СВО и члены их семей, а также о том, как изменились условия содержания заключённых и арестованных в учреждениях УФСИН, корреспонденту «АиФ в Оренбурге» рассказал уполномоченный по правам человека в Оренбургской области Анатолий Чадов.
Пик обращений – в 2019-м
– Анатолий Михайлович, на что люди жалуются чаще всего? Сколько всего обращений ваш аппарат получает в месяц, в год? И сколько из них оказываются результативными, когда людям удаётся реально помочь?
– В среднем мы получаем 150 обращений в месяц. Общее число остаётся практически на одном уровне на протяжении последних лет. Так, если в 2012 году, когда мы впервые подвели итоги работы после того, как в области начал работать институт уполномоченного по правам человека, было зарегистрировано 2166 обращений, через год их было 1930. К 2018 году их число постепенно достигло 2000–2300 за год.
Самое большое число обращений мы зафиксировали в 2019 году. Тогда их было 2400. В пандемийный год мы увидели существенное снижение – сразу на тысячу обращений. Тогда граждане были ограничены в перемещении, а обратиться дистанционно получалось не у всех. После снятия ограничений число обращений немного увеличилось.
Что касается причин, по которым оренбуржцы принимают решение обратиться к нам, то это самые разные вопросы. При этом чаще всего они жалуются на качество услуг ЖКХ, ошибки в расчётах их стоимости, несвоевременное выполнение. Такие обращения составляют в среднем 11–13% от общего числа. Стали чаще жаловаться на экологию – за последние два-три года их число достигло 8% от всех поступивших обращений. Примерно столько же – это жалобы на условия содержания в колониях и СИЗО. Пенсионное обеспечение и социальные проблемы составляют около 7% обращений. За последние два года добавились вопросы, касающиеся участников СВО и членов их семей.
Примерно каждое шестое обращение – это споры в части гражданско-правовых отношений. Но решать их не в нашей компетенции, здесь зачастую поставить точку может только суд. Но мы стараемся дать консультацию, как действовать в разных ситуациях, подсказываем, куда лучше обратиться. Вообще мы можем сказать, что положительное решение удаётся найти в среднем по 16% всех обращений.
– Вы назвали число обращений за последние годы, но можно увидеть, что оно уже несколько лет снижается. Можно ли из-за этого сделать вывод, что в регионе стали меньше нарушать права человека?
– Нет, я бы так не сказал. Не могу утверждать, что ситуация стала улучшаться. Я бы отметил другую тенденцию. За последнее время мы стали получать больше коллективных обращений. Под некоторыми из них стоят до 500 подписей. Так, большое число граждан попросили защитить их право на чистую окружающую среду, подписав прошение о запрете строительства новой крупной птицефабрики в Оренбургском районе. Я тогда встречался с первым вице-губернатором Сергеем Балыкиным, обсуждали этот вопрос. В итоге было принято решение отказаться от размещения такого объекта вблизи жилых домов.
Помогая военнослужащим
– Вы уже затронули тему СВО. Какие вопросы приходится решать в этой сфере?
– Да, с началом спецоперации мы стали получать обращения от бойцов и членов их семей. Особенно много их стало после объявления частичной мобилизации. Военнослужащие жалуются на задержку денежных выплат, просят помочь с оформлением документов, говорят о том, что им не предоставляют положенный отпуск. Родственники чаще всего просят помочь найти пропавших без вести.
Чтобы решить эти вопросы, мы взаимодействуем с областным военкоматом, военной прокуратурой в Оренбургском и Тоцком районах. Стараемся выйти на командиров военных частей, потому что именно они дают распоряжения о предоставлении отпусков. По большей части эти вопросы удаётся решить при помощи военного комиссара.
– Приходилось ли работать с обращениями беженцев и переселенцев из Украины? На что они жаловались?
– В августе мы провели рабочую встречу с представителями регионального отделения Социального фонда России. На ней как раз обсуждали обращения переселенцев из Украины. Они в основном касались назначения пенсий.
Оказавшись на новом месте, люди стремятся наладить свою жизнь в России. В первую очередь, как правило, восстанавливают документы и сведения о трудовом стаже. Получение необходимой информации не всегда представляется возможным, так как украинская сторона информацию по запросам в интересах граждан не предоставляет.
Мы обсудили, как можно решать такие вопросы. Одна супружеская пара получила положительное решение – они начнут получать пенсию сразу, как только оформят гражданство. С другой женщиной ситуация сложнее. Она ещё не достигла пенсионного возраста, но трудовая книжка не сохранилась. Ей нужно подтвердить стаж работы в Советском Союзе через архив. Но в настоящий момент не представляется возможным в связи с военными действиями. Мы держим ситуацию на контроле.
От тюрьмы и от сумы…
– Какие истории вам больше всего запоминаются?
– Трудно сказать. Во-первых, это, конечно, коллективные обращения. Они привлекают своей массовостью. Также есть темы, которые очень часто встречаются. Например, за последнее время мы решили несколько вопросов, касающихся работы судебных приставов. В Бугуруслане и в Кувандыке были ситуации, когда приставы накладывали арест на счета, не оставив должникам никаких средств к существованию. При этом в стране есть закон, по которому на счетах должников должна остаться сумма, равная прожиточному минимуму. Именно это и не было учтено. Мы вмешались, рассказали руководству областного управления службы судебных приставов, и вопрос удалось решить.
Также мы много работали по обращениям, которые были связаны с двойниками должников. В этих ситуациях у полных тезок тех, кто просрочил определённые платежи, арестовывали счета и имущество. Нужно было проводить большую работу, чтобы доказать путаницу. Мы даже выходили на федеральный уровень с этой проблемой, чтобы банковская система и судебные приставы разработали систему идентификации должников. Сейчас таких обращений стало гораздо меньше.
– В качестве омбудсмена вы не раз посещали СИЗО. Стало ли там больше порядка?
– За тем, как меняется система УФСИН, я слежу уже не один десяток лет. Занимаюсь этим с 2011 года, когда занял пост уполномоченного, а до этого 15 лет видел это в должности прокурора. Могу сказать, что ситуация меняется к лучшему, но происходит это не так быстро, как хотелось бы.
Сейчас поступает меньше жалоб на бытовые условия содержания заключённых и арестованных. Практически все колонии и даже СИЗО отремонтированы и приведены в порядок. Жалуются на карцеры, но стоит понимать, что это место, которое используют для наказания провинившихся, поэтому оно не будет похоже на курорт. При этом там соблюдены все требования к обеспечению необходимого комфорта – есть спальное место, туалет, свет и отопление.
Заключённые жалуются на неоказание медицинской помощи, физическое насилие и на то, что их письма не отправляют адресатам. В каждом случае мы передаём эти обращения в прокуратуру или следственные органы. Они проводят проверку и выносят решение. Чаще всего жалобы признаются необоснованными.
– Не кажется ли вам, что прокурорам и следователям просто невыгодно выносить сор из избы в плане выявления нарушений в правоохранительных органах?
– Не думаю. Если они будут что-то скрывать, то сами могут стать фигурантами уголовных дел. И мы не раз видели такие истории, когда полицейские и сотрудники колоний попадают на скамью подсудимых по таким обвинениям. Я бы даже привёл в пример тот факт, что к нам в этом году поступило 18 обращений от арестованных из СИЗО № 1 в Оренбурге, два обращения из СИЗО № 2 в Орске и три обращения из СИЗО № 3 областного центра. Эти письма к нам доходят, их никто не перехватывает, а значит пожаловаться на что-то может любой заключённый.
