Врачи и дети. Онколог - о возрастах рака, диагностике и командной работе

Для многих услышать диагноз «онкология» страшнее, чем узнать о ВИЧ. Хуже только, если рак обнаруживают у ребёнка. Почему онкология возникает у детей? Можно ли её предупредить? Пойдет ли на пользу изменение сроков оказания помощи онкобольным? Об этом корреспондент «АиФ в Оренбуржье» поговорил с главным детским онкологом министерства здравоохранения Оренбургской области, заведующим детским отделением Оренбургского онкологического диспансера Александром Шапочником.

Проблемы не во врачах

Анна Левина, «АиФ Оренбург»: Какая сейчас в Оренбуржье ситуация с детской онкологией? Как лечат детей?

Александр Шапочник: Детская онкологическая заболеваемость в Оренбургской области соответствует общероссийскому показателю. В 2019 году у 67 детей подтверждён диагноз «онкология». Комплексное лечение в 80% случаев проводится у нас. Есть методы диагностики, которые отсутствуют в области - они выполняются бесплатно в Уфе. Операции нейрохирургические или требующие эндопротезирования, трансплантация костного мозга проводятся в федеральных медицинских центрах.

Чаще всего у детей выявляется острый лимфобластный лейкоз. Второе место – опухоли центральной нервной системы, затем – лимфомы. У детей в отличие от взрослых каждому возрасту соответствует свой вид рака: первый год жизни – эмбриональные опухоли, от 2 до 7 лет чаще всего встречаются лейкозы, у подростков – костные опухоли и т.п. Наиболее частый возраст детского рака – от 2 до 9 лет. Если взять всех детей со всеми формами рака, то выживают около 80%. Есть опухоли, при которых выживаемость практически 100%, а есть такие, при которых – всего 5%.

Стандарты, подходы, комбинации лечения у детей и взрослых одинаковые, только схемы химеотерапии у детей агрессивнее, потому что они болеют более стремительными формами рака. Нужно понимать, что взрослый человек имеет еще и букет хронических заболеваний, которые иногда являются проблемой в лечении рака. У детей их нет, поэтому возможно проводить более интенсивное лечение.

Уровень российских онкологов соответствует европейскому, мировому уровню. Проблем с образованностью наших онковрачей нет. У нас есть другие проблемы – частая смена системы госгарантий, программа импортозамещения.

Врачи рассказали о нехватке в России препаратов для лечения рака у детей Подробнее

- Какие  симптомы могут подсказать родителям, что у их ребенка развивается злокачественная опухоль?

- Смена настроения. Если ребенка перестают интересовать любимые занятия, если он отказывается от любимой еды, постоянно грустный – это повод обратиться к врачу. Да, в нашей интенсивной жизни на эти симптомы часто не обращают внимания, но после постановки диагноза родители понимают, что тревожные сигналы были.

– Порой складывается впечатление, что и взрослые, и маленькие россияне повально болеют онкологией. Так ли это?

– За последние годы улучшилась работа со статистикой. Пациентов просто стали грамотно считать и брать на учёт. Чем выше рождаемость, чем дольше продолжительность жизни, тем больше выявляется онкология. Раньше, когда не было антибиотиков и войны везде шли постоянно, люди не доживали до возраста развития онкологии. Как только срок жизни перевалил за 40, появилась эта проблема.

Гены и «так случилось»

– Развитие рака у взрослых часто связывают с неправильным образом жизни. Почему онкология возникает у детей?

– Сэр Уинстон Черчилль всю жизнь курил, пил коньяк, страдал ожирением и умер за 90 лет, хотя, казалось бы, должен был заболеть всеми формами рака. Есть несколько причин, почему заболевает тот или иной человек, среди которых наследственность и «так случилось». На сегодняшний момент повлиять на заболеваемость раком нельзя никак. Если кто-то будет говорить, что сейчас разрабатывается комплекс мер по снижению онкозаболеваемости, то этот человек в принципе ничего не понимает. Повлиять можно только на инфекционную заболеваемость.  В борьбе с онкологией поможет только ранняя диагностика. Если злокачественное образование выясняется на первой или второй стадии – оно хорошо лечится.

– Значит может помочь диспансеризация?

– До сознания населения нужно донести, что качественное проведение медицинского осмотра один раз в год позволит людям спасти собственную жизнь. Женщинам раз в год нужно проводить обследование не только органов малого таза, но и молочных желёз, всем важно делать УЗИ внутренних органов. Это не входит в систему диспансеризации. Я вообще не понимаю, по какому принципу она создавалась, она нелогична, она не несёт в себе ничего для раннего выявления онкозаболеваний. Нужны скрининговые программы как на западе, по профилактике тех или иных форм рака.

Я в профессии более 25 лет и на моей памяти в Оренбуржье не было ни одного случая, когда у ребёнка выявляли рак во время диспансеризации. В нашей стране у педиатров отсутствует онкологическая настороженность. Чаще всего с жалобами к врачу приходит мама.

– Совсем недавно в региональном правительстве заявили об изменении сроков оказания медицинской помощи онкобольным. Как это повлияет на ситуацию?

– Есть от силы четыре формы рака, при которых необходимо экстренное медицинское вмешательство. В те семь дней, которые отведены новой системой госгарантий, невозможно полностью обследовать пациента, а самое главное – подготовить к агрессивному лечению, которое ему предстоит. Задача врачей не просто вылечить пациента от онкологии, а сделать так, чтобы он не умер от хронических заболеваний, которые у него есть. Препараты, которые применяются для уничтожения раковых клеток, не действуют избирательно, они влияют на весь организм. Иногда, получая ребенка в тяжёлом состоянии и точно зная, что у него рак, мы не сразу начинаем лечение, потому что знаем, что оно его убьет.

Подготовкой пациента должно заниматься первичное звено, онкологи оказывают высокотехнологичную и специализированную помощь. Боюсь, что будет так, что для соблюдения сроков нам просто будут спихивать больных.

Лечение онкологического пациента – ювелирная работа, очень сложная, очень дорогая, очень трудная физически и интеллектуально. Изменения сроков точно не улучшат лечение онкозаболеваний – это мое видение. Спешки в этом деле не должно быть, иначе – катастрофа.

Трудный разговор

– Маленькие пациенты переживают, что находятся в больнице? Как оказывается психологическая помощь родителям?

– Детям самое главное, чтобы рядом была мама, и тогда им будет комфортно в любом месте. Они у нас сидят спокойно, играют под присмотром родных. Манипуляции мы проводим под анестезией. Больно детям не делаем, поэтому они спокойно реагируют на белый халат.

Основное общение с пациентами и их родными на себя берёт лечащий врач. Одно дело сказать родителям, что мы проводим лечение для того, чтобы ребёнок выздоровел, совсем другое – объяснить, что боремся за продление жизни. Задача врача ещё и объяснить родителям, почему это произошло, и почему родные в этом не виноваты. В нашем регионе пока нет отдельной службы поддержки родителей, но, надеюсь, когда-нибудь она появится. Пока родители сами поддерживают друг друга. К нам приходит замечательная группа волонтёров – некоторые из них сами потеряли детей из-за онкозаболеваний. Все это очень сложно…

– Ваши пациенты спрашивают о смерти?

– Маленькие – нет. Подростки – да. Старшие обычно дней 5-7 бравируют, что не боятся умереть – понятно, что это защитная реакция, а потом мы с ними разговариваем. Мы не скрываем от них диагнозы, они знают возможные исходы, но мы их настраиваем на хороший результат. Каждый раз тяжело разговаривать с ребёнком, которому не удастся помочь и который это понимает. С вопроса «Я умру?» начинается очень трудный и долгий разговор.

– Как сами врачи всё это переживают? Невозможно же остаться равнодушным…

– Переживаем и продолжаем работать. Проблемы врача – это его собственные проблемы. Наши эмоции никак не должны ощущаться ни пациентами, ни их родителями. Врач должен быть всегда в хорошем настроении и заряженным на оптимизм. По-другому здесь нельзя.

Я два года в отделении был единственным онкологом, а потом стали приходить молодые ребята. Каждому я задавал жёсткий вопрос: «Ты готов отдать родителям  тело их ребенка?». После этого некоторые не возвращались. Были и доктора, которые уходили после первого дежурства, когда умирал ребёнок. Вообще все, кто остаются работать у нас, – это неслучайные люди: ни среди врачей, ни среди медицинских сестёр, санитарок, даже буфетчиц. Лечение онкопациента – это командная работа.

Онкология – не приговор. В Оренбурге осваивают новые методы борьбы с раком Подробнее

Как вы стали онкологом?

- Я собирался быть детским хирургом, подрабатывал медбратом в областной детской больнице. Дети с онкозаболеваниями лежали в соматическом отделении и умирали. В это время появилась первая схема лечения онкобольных детей, открылось онкоотделение, и я остался - стал там первым интерном.

Следить за собой

Есть надежда, что человечество когда-нибудь избавится от рака?

- Скорее всего – да. Надежда на генную инженерию. Сколько на это потребуется времени, не знаю. Может лет 10-20.  Но, если не будет онкологии, будет что-нибудь другое.

– Если вернуться ко Дню борьбы с онкологическими заболеваниями, что в силах каждого человека?

– Взрослый человек должен понимать, что за состояние здоровья отвечает только он сам. Не буду говорить банальные вещи про здоровый образ жизни, занятие физкультурой, но элементарно обращать внимание на своё самочувствие нужно. Родителям могу пожелать только одно – чтобы они любили своих детей, обращали на них внимание и при малейшем беспокойстве о здоровье обращались к врачам.