Хаиму Рабкину было 15 лет, когда он вместе с семьёй бежал из окружаемого немцами белорусского городка, и обрёл пристанище в тыловом Чкалове. Здесь он на долгие годы связал с жизнь с эвакуированным из Одессы заводом, без продыху трудился на нём во время войны и прошёл все ступени производства, начиная от ученика токаря и заканчивая начальником техбюро.
За тысячи километров
Женщина с тремя детьми успела покинуть город за день до того, как его заняли немцы. Муж ушёл на фронт. Семья бросила всё хозяйство, дома. Предстоял длинный путь из Жлобина Гомельской области Белоруссии в Чкалов, где было много знакомых и родственников. На товарняке добрались до Камышина в Сталинградской области, оттуда пароходом до Куйбышева, а потом уже на поезде до конечного пункта.
- Представляете, как мы ехали? Укладывались на доски в несколько рядов, и до остановки не встать - не разогнуться. Нам выдавали талоны, и на станциях мы ходили в столовую за едой. Но её не в чем было переносить. Ладно, если каша, в шапке донесёшь, а суп? Так со мной и прошёл всю войну один бидончик. Эшелон ещё нужно не потерять, они же все одинаковые. Поэтому каждому мама рассовывала немного денег, вдруг поезд уйдёт.
Добирались больше двух недель. В Чкалов ещё заводы не эвакуировали, на тот момент на весь город был всего один лишь Паровозоремонтный завод - работать негде. Рабкиных направили в село Родники неподалёку от Чёрного отрога. Мать из-за болезни работать не могла, 17-летняя дочь и 15-летний сын Хаим трудились в поле. Однажды мальчик наелся зёрнышек в здании школы, где хранилась солома, и отравился: солому спрыскивали химикатами. Мать сбилась с ног, пока нашла (за деньги!) в соседней деревне стакан молока. Вскоре женщина с младшей дочкой 12 лет решила, что нужно ехать в город, а старших - работников оставить в селе, раз работа есть. Правда, наутро Хаим обнаружил, что остался совсем один. Помыкался туда-сюда и, понимая, что никому здесь не нужен, рванул с товарищем в Чкалов. Обосновался в тесной комнате в районе аренды. Потом к нему переехали и мама с сёстрами. На производство его, по-прежнему, не брали, так как парню ещё не исполнилось 16 лет. Осень и зиму работал на овощных складах, зимой с вокзала возил на санках всё пребывающих людей и их вещи. Хаим встал на учёт в райисполком.
Будни у станка
Завод «Автозапчасть» эвакуировали из Одессы в Чкалов летом в начале войны. В 1942 из Мариуполя привезли ещё один завод, который как раз и стал основой для будущего «Радиатора». «Автозапчать» взял его под своё производство. Наконец, юного Рабкина, зачислившегося в школу ФЗО, взяли в ремонтный цех помощником мастера дяди Вани Зуева из Одессы. Трудились по 12 часов. Ребята делали взрыватели, запчасти для танков, тракторов, комбайнов. Хаим Кивович вспоминает, как он искал, чем бы затопить буржуйку, дровишки приходилось покупать. Воду носили за тридевять земель. После смены парень шёл на военную подготовку. Осенью 1942 года учились на мотоциклистов, зимой 1943 переобучались на автоматчиков. А ещё по воскресеньям с утра до вечера проходило общее военное обучение.
- Выходной давали раз в месяц, а то и реже. В этот день старались сходить в баню, но чтобы в неё попасть, нужно было простоять огромную очередь, - вспоминает ветеран. - А времени не было, поэтому были последствия. Без комментариев. Это очень тяжело.
В те годы транспорт по городу не ходил, поэтому приходилось добираться пешком. На бричку денег, естественно, не было. Жилось голодно.
- Нельзя сказать, что в городе ничего не было. Было всё, но стоило это огромных денег. Пуд муки - 3600 рублей, буханка хлеба - 250, килограмм масла - 700 рублей. А мы отоваривали карточку на 105 рублей в месяц, - делится тыловик. - Театры и кино работали, но билетов было не достать, как и денег на них.
К тому же, почти всю войну Хаим Кивович проходил без документов. Раз в три месяца он приходил за справкой в милицию. Но разве поспеешь за ней вовремя после 12-часовой смены? Поэтому, если попадёшься патрулю вечером в клубе, то ночь придётся провести в отделении, пока не установят личность.
Когда исполнилось 17 лет, пришла повестка на военную службу. Юноша уже подстригся, пришёл в военкомат. Но поспешило заводское начальство, и парней никуда не отправили, ведь кому-то нужно было работать. С Одессы рабочих приехало мало, и завод держался на таких мальчишках, как Хаим. В 1944 году Хаима перевели в механический цех.
Прошёл все цеха
Ещё во время войны отец нашёл свою семью через Бугурусланский эвакопункт. В составе комендантского взвода он дошёл до самой Вены. В сентябре вернулся с фронта.
Рабкины хотели вернуться на Родину. Хаим Кивович отправился в Жлобин. От улицы, где стоял его дом, ничего не осталось. Немцы сравняли её с землёй. А тысячи земляков, расстрелянные немцами, полегли в братской могиле. Молодой токарь попытался уволиться, но ему не позволили - работать некому. Так и осталась вся семья в Оренбурге. Отец устроился на завод. Через четыре года Хаим женился и решил закончить школу:
- Что же это, моя жена с 10 классами, а у меня восемь - не порядок! - улыбается Рабкин.
На заводе, тем временем, организовали техникум, чтобы подучить руководителей производства: во время войны этим некогда было заниматься. А все были молодые, по тридцать лет. Война кончилась, наводите порядок.
- Меня стали уговаривать пойти учиться, говорили, будешь нам помогать. Обучение, кстати, было платное. На «Радиаторе» я прошёл все ступени производства, начиная от ученика токаря. Работал в ремонтном, механическом, радиаторном, инструментальном и техническом цехах. Мы производили нестандартное оборудование - такое, которое нельзя было купить. Делали свои автоматические линии для деталей радиаторов, пресса.
В 1966 году Хаима Кивовича назначили в радиаторный новый цех заместителем начальника по технической части. А в 1987 по выходе на пенсию он перешёл в технический отдел, где был старшим технологом, начальником техбюро завода. В книге, посвящённой 50-летию завода, его называют рационализатором производства. Только после болезни в 1998 году, Рабкин ушёл на отдых.
Смотрите также:
- За колючей проволокой. Во время войны ей не дали умереть →
- Откуда он родом? Как война изменила судьбы каждой семьи? →
- Анатолий Татарников: «А я сейчас – 18-летний офицер» →