150 лет назад родился исследователь, востоковед, археолог и легендарный секретарь Оренбургской ученой архивной комиссии Жозеф Кастанье.
Французское начало
Его жизнь началась под ласковым солнцем Прованса, в старинном городке Гальяс, где узкие улочки помнили шаги ещё римских легионеров. Юный Жозеф-Антуан Кастанье с детства был ненасытен до знаний: книги для него были не просто страницами с буквами, а порталами в иные миры.
Судьба повела его в Тулузу — город, где воздух пропитан духом учёности. Там он окончил лицей, а затем, словно не в силах насытиться мудростью, ещё семь лет внимал лекциям на высших курсах, постигая все тайны родного французского языка. Казалось, впереди — тихая, размеренная жизнь: уютный кабинет в южной школе, ученики, неторопливо текущие годы. Но в душе Жозева уже шелестел ветер странствий, сулящий неведомые горизонты.
В 1895 году мир перевернулся: Кастанье оказался в России — стране, которая для многих французов оставалась загадкой, полной снежных просторов и загадочных обычаев. На русский манер его стали звать Иосиф Антонович.
Сначала его путь лёг на Кавказ. В марте 1899 года он получил место учителя французского языка в Пятигорской прогимназии. Горы, словно древние стражи, окружали его новый дом, а воздух здесь был напоён ароматом цветущих лугов и духом перемен.
Весна 1900 года принесла Иосифу не только тепло пробуждающейся природы, но и любовь. Он повёл под венец Любовь Немирову — дочь русского полковника, женщину, в чьих глазах отражалась вся широта русской души. Жизнь заиграла новыми красками: уже в 1901 году в семье появилась дочь Мария, а вскоре, в Оренбурге, родилась вторая — Ольга.
Стремление к росту вело Иосифа вперёд. В начале 1901 года он с блеском выдержал испытание в педагогическом совете Владикавказской гимназии, подтвердив звание учителя. Почти сразу он подал прошение о переводе в Оренбург — и судьба откликнулась. Уже в августе того же года он погрузился в кипучую деятельность: преподавал в Оренбургской мужской гимназии, читал лекции старшеклассникам реального училища, делился знаниями с воспитанниками престижного Неплюевского кадетского корпуса.
На пути к призванию
Оренбург стал для Кастанье не просто местом службы — он превратился в духовный дом. В 1902 году Иосиф Антонович вступил в Оренбургскую учёную архивную комиссию, и этот шаг изменил всё. Его пытливый ум, привыкший к стройным правилам грамматики, вдруг оказался пленён хаосом времён, скрытым в земле. Археология увлекла его, как некогда — книги. Особенно завораживали раскопки древних курганов, которые велись под наблюдением комиссии.
В тиши музейных залов он проводил часы, изучая и систематизируя предметы старины. Каждый обломок керамики, каждая заржавевшая пряжка, каждый узор на камне в его руках оживали, рассказывая истории о народах, чьи имена давно стёрлись из памяти. Он словно слышал шёпот веков: вот кочевник привязывает коня у юрты, вот ремесленник кропотливо выводит узор на металле, вот воин поднимает меч в последнем бою.
Кастанье не боялся трудностей. Он отправлялся в экспедиции, где пыль дорог смешивалась с потом, а ночлеги под открытым небом становились привычными. Степь раскрывала ему свои тайны: то выпустит из‑под земли очертание древнего поселения, то подарит осколок керамики с полустёртым орнаментом. Каждая находка была для него не просто артефактом — это был ключ к прошлому, который он бережно хранил и изучал.
Так, шаг за шагом, Иосиф Антонович Кастанье превращался из учителя французского языка в исследователя, чьи труды позже войдут в золотой фонд российской археологии. Его жизнь стала мостом между Францией и Россией, между прошлым и настоящим, между словом и камнем — между мирами, которые, казалось, никогда не должны были встретиться.
Учёный и хранитель древностей
Летом 1904 года, когда степи Тургайской области плавились под жарким солнцем, а ветер шелестел в высокой траве словно древний рассказчик, в Актюбинский уезд отправилась археологическая экспедиция. В её сердце стоял Иосиф Антонович Кастанье — человек, для которого земля была не просто почвой под ногами, а огромной открытой книгой, где каждая впадина, каждый холм хранили молчаливые свидетельства минувших эпох.
Годы спустя Кастанье уже неутомимо колесил по бескрайним просторам Тургайской, Сыр‑Дарьинской и Уральской областей, заглядывал в уголки Туркестана. Его не пугали ни раскалённые пески, ни резкие перепады температур, ни долгие переезды на тряских повозках. Он словно чувствовал невидимые нити, связывающие разрозненные камни, обломки керамики и полустёртые знаки на скалах в единую картину прошлого.
Результатом этих странствий стали труды, от которых и сегодня захватывает дух. В «Древностях Киргизской степи и Оренбургского края» он собрал воедино всё, что удалось отыскать: от загадочных курганов до изящных мавзолеев. Эта книга стала настоящим мостом между временами — по ней можно пройти от Южного Урала до берегов Аральского моря, словно шаг за шагом следуя за самим исследователем. А в работе «Надгробные сооружения в Киргизской степи» Кастанье с почти детективной точностью разделил памятники на две эпохи: доисламскую, где царили курганы, и мусульманскую, подарившую степи величественные мавзолеи.
Но археология была лишь одной гранью его деятельности. В Оренбурге Кастанье буквально жил наукой. 9 сентября 1909 года он занял пост товарища председателя Оренбургской учёной архивной комиссии — и с этого момента его энергия обрушилась на организацию музейного дела. Он собирал монеты и медали, словно кусочки мозаики, из которых складывалась история края. Каждый экспонат для него был не просто предметом старины, а голосом ушедших поколений, который нужно было услышать и сохранить.
Осень 1912 года принесла перемены: Кастанье покинул Оренбург. Но разве можно разорвать связь с местом, которое стало частью твоей души? Он продолжал писать председателю архивной комиссии А. В. Попову, делился мыслями, а порой и присылал в Оренбург удивительные находки — будто бросал камешки в воду, и круги от них долго расходились по жизни города.
Судьба отвела ему долгую жизнь. Он ушёл из мира в 1958 году во французском Монпелье, но его наследие осталось в тех краях, где когда‑то звенел компас в его руке и шуршала бумага полевых заметок.
И вот, спустя почти век, 30 октября 2017 года, когда Оренбургская учёная архивная комиссия отмечала своё 130‑летие, на здании, где когда‑то кипела её работа (ныне это административное здание музея истории Оренбурга), появилась мемориальная доска. Она словно тихий голос из прошлого: «Здесь жили идеи. Здесь творилась история. И в этом был он — Иосиф Антонович Кастанье».
Лик из прошлого
В феврале 2025 года в стенах Оренбургского губернаторского музея случилось подлинное чудо, похожее на детективную развязку. Сотрудники, перебирая старые фонды, совершили сенсационное открытие, которое десятилетиями считалось невозможным. На пожелтевшем групповом снимке им наконец-то удалось разглядеть черты человека-легенды — французского археолога и учёного Жозефа Кастанье. Кастанье собрал бесценные коллекции, однако сам тщательно скрывался от объектива. Казалось, он не оставил потомкам ни одного своего фотопортрета.
Эта завеса тайны была столь плотной, что даже мемориальную доску в его честь, установленную в 2017 году, пришлось выполнить без изображения — лишь с именем и датами. Поисками его облика безрезультатно занимались и поэт Юрий Домбровский, и историк Светлана Горшенина. Вопрос «где же искать?» долгие годы оставался без ответа.
Ключ к разгадке подсказал известный оренбургский историк Владимир Семёнов. Именно он выдвинул блестящую догадку: Кастанье наверняка должен был быть запечатлён на групповой фотографии преподавателей Оренбургской мужской гимназии 1908 года. И он оказался прав! Когда музейные работники с замиранием сердца перевернули драгоценный снимок, они увидели на обороте аккуратные подписи под каждым изображённым. Так, спустя более века, из небытия вернулось лицо человека, чьи труды и открытия навсегда вписаны в историю оренбургской земли.