Мы часто говорим о ней. О людях, прошедших её ужас. И тем ценнее встречи с теми, кто на себе перенёс все её тяготы и лишения. Сегодня наш собеседник - Николай Георгиевич Верхошенцев. Беседа состоялась в кабинете совета ветеранов завода бурового оборудования.
В какой семье вырос?
В сентябре Николаю Георгиевичу Верхошенцеву исполнилось 82 года. «Казачья семья: мать с отцом, две старшие сестры и я. Родители мои родом из станицы Городищенской, Оренбургской области. Храм наш, который ныне славится чудотворной «Скоропослушницей», был закрыт ещё перед войной. Был он и зернохранилищем, и местом для ремонта тракторов» - вспоминает Николай Георгиевич.
Казачьи сёла тянулись по Уралу, и строились в основном для защиты от набегов. Родители жили по меркам того времени неплохо: три коровы, два быка, три лошади, да овечки. В 30-е годы организовали колхозы, и «зажиточные» семьи попали под волну репрессий. И семья Верхошенцевых не стала исключением.
«В 30-е должны были арестовать семью моего отца, - рассказывает Николай Георгиевич, - в которой уже было две дочери, 27-го и 29-го года рождения. Родились они ещё в станице. Меня в ту пору ещё не было. Семья тайно выехала из села, и отправилась в город Златоуст Челябинской области, где я и родился».
Там глава семьи выучился на стрелочника, и работал на железной дороге, где вручную переводил поезда с одного пути на другой. Но однажды случилось несчастье, он поторопился перевести стрелки, упал головой на рельсы, после чего получил инвалидность 2 группы.
В 36-м семья вернулась в Оренбург. Братья отца - Михаил и Иван - остались в Златоусте, оба трудились на металлургическом заводе имени Ленина.
В 41-м Михаила забрали на фронт, где впоследствии он пропал без вести. Иван продолжал работу, его не взяли в армию «по брони», так как в войну классифицированных специалистов оставляли трудиться в тылу.
Здесь семьёй был куплен домик в одну комнату. Проспект Победы был ещё ул. Челябинской, и считался окраиной города. А если прогуляться по довоенной Маршала-Жукова, то на месте военкомата и филармонии было старое кладбище, со склепами и памятниками «высших» сословий. Затем ипподром и областная сельскохозяйственная выставка. Дальше шёл Форштадт - форпост обороны города, и казачья, ныне Никольская Церковь.
Как выживали?
«Я помню с себя с 40-го года, когда мне было 6 лет» - делится Николай Георгиевич. Жизнь военная была очень тяжёлой. Пайки для иждивенцев составляли 300 грамм хлеба на человека, а для тех, кто работал, норма была в два раза больше - 600-700 грамм.
Старшая сестра в 43-м пошла работать на машзавод, который в конце 41-го со всеми специалистами был эвакуирован из Ленинграда в Оренбург.
Что характерно, в годы войны действительно приехало много эвакуированных: с того же Ленинграда, Воронежа, Украины... Наш же Оренбург всегда считался ссыльным городом. Поведение «других» людей было новым, а ещё у нас не знали что такое очки, зонты. Взрослые говорили: «О профессора идут!», а дети, пугаясь, кричали: «Чур меня! Чур!»
У эвакуированных имелась кое-какая одежда, часы и золото, которое благополучно менялось на продукты. Коренное же население выживало. И выживало за счет овощей: картошки, моркови.
«С 7 лет ходил с матерью сажать картошку, тыкву. Сажали все, у кого была возможность. Детям войны досталось очень много», - продолжает рассказ Николай Георгиевич. «Помню карточную систему: хлеб, крупа, подсолнечное масло. А чтобы отоварить карточку - стояли ночами в очередях, в любую погоду. Самым большим ударом для семьи была её потеря или кража, что обрекало хозяев на голодное существование. На рынке было и мясо, и крупы, но нам это было не по карману. Ели жмых, который удавалось иногда достать по великому везению. В продаже его не было, и предназначался он, конечно же, для фронта, для лошадей, но нам он казался конфетой».
Где чуть не погиб?
«В конце мая пошли мы с ребятами купаться. Течение было быстрым, и когда я доплыл до середины, попал в водоворот. Из которого не мог выбраться, как не пытался. В это время немцы, строившие мост, переезжали на лодке, и выхватили меня из воды, доставив благополучно на берег. Вот и получается, что спасли меня немцы, и если бы не они, я бы перед вами сейчас не сидел!» - улыбается Николай Георгиевич.
После окончания школы, сельскохозяйственного института, работы на Гамалеевской машинно-тракторной станции он пришёл трудиться на завод бурового оборудования. Так и провёл здесь свою трудовую жизнь. Видел, как завод строится, развивается, открывает новые цеха, и расширяет горизонты. В 90-х видел спад производства и вновь поднятие в 2000-х.
Такая тонкая связь с войной, пусть из детской памяти, осталась на всю жизнь в ещё одном человеческом сердце. И пусть воспоминания скромно хранятся в душе, ведь только в глазах можно увидеть эту боль. Боль за свою незаслуженно пострадавшую Родину.