Оренбуржец Александр Антропов даёт вторую жизнь раритетным музыкальным инструментам и автомобилям. А недавно он усовершенствовал созданные сто лет назад оркестровые гусли.
Раритеты из сарая
Горожане немало удивляются, когда видят пожилого мужчину на одноколёсном велосипеде, или же на двухколёсном, но непременно с охотничьей собачкой за рулём. Он довольно часто выбирается на «покатушки» с группой оренбургских велосипедистов. Но ещё больше бы люди удивились, узнай, что перед ними настоящий музыкальный мастер (настоящий, потому что их в Оренбурге всего четверо, и потому ещё, что он изобретатель). Так что сделанный собственноручно уницикл (одноколёсный велосипед) для него ерунда.
В молодые годы он возрождал раритетные автомобили. В советское время в Оренбурге существовал клуб «Ретро». Его участники находили старинные машины и корпели над ними годами, пока те не заживали новой жизнью. Александр Борисович восстановил «BMW», «Mercedes», «Harley». Несколько лет (все свободное время, ночи) он отдавал немецкому «BMW». За один день освоил сварку - таково было желание увидеть словно бы новую машину. Но самым крупным уловом стал американский «Packard» (один из шести, завезённый в Советский Союз, на котором, по слухам, ездил сам Климент Ворошилов). За раритетом Александр отправился аж в Кваркенский район, откуда и пришло письмо в клуб: старики, у которых в сарае с просевшей на автомобиль крышей ржавел автомобиль, сжалились над ним. «Packard» заблистал.
- Какая это машина! Едет, дороги не слышно, благодаря широко расставленным колёсам. Шесть метров в длину, два в ширину, крыло с ванную, - вспоминает Александр Борисович. Очень уж он её любил. Ему предлагали меняться, но и на современный тогда «Mercedes» не согласился. Знакомый немец переезжал в Германию и предложил обменять его «Packard» на дом. Тогда уж Антропов решился.
А после перестройки клуб не смог существовать, машины за копейки скупил один известный человек, но без нужного ухода они все «сгнили». Как память остались статьи в газетах, грамоты лучшему реставратору машин, фотоальбом да старенький «Москвич» во дворе.
От рояля до органа
Дом Александра Антропова стал ему и мастерской. Пахнет свежим деревом. Александр Борисович всё извиняется за древесную пыль, от которой он потом неделю не может ездить на велосипеде, а Линда его затем перегоняет. (Линда - это та самая охотничья собака, которая, усевшись на рамку велосипеда перед хозяином, довольно сносно рулит). Кажется, нечастых здесь гостей очень приветливо встречают две кошки и собаки Линда и Лора (этой всего год, её, как и Линду, пожалел и приголубил Антропов), греющиеся у растопленной печки. Животным очень хорошо в этой тишине, нарушаемой только звуком работающих инструментов мастера и его музыкой. Они же и его первые слушатели.
Александр Борисович проводит словно в сказочную комнату, где, кажется, живут и тайно говорят старинные орган, гармонь, пианино, разобранные гитары, домры (о, кого тут только нет!) и гусли, много гуслей. Жалко инструменты, поэтому собирает, а выбросить - рука не поднимается.
Александр Антропов потомственный музыкальный мастер. Его отец Борис Кузьмич был учеником Леопольда Ростроповича, тоже собирался в профессиональные музыканты, но обучение прервала война. А уж после он стал мастером музыкальных инструментов. Сыну передались слух и любовь к музыке отца, он помогал папе в работе, но больше был увлечён велоспортом (легко защитил звание мастера). О музыкальной карьере задумался в армии, служа в оркестре. Он по восемь часов в день играл на валторне. После дембеля сразу отправился в училище, и его директор тут же предложил ему помимо учёбы работу в оркестре театра музыкальной комедии. Оказавшись оркестровой яме, вскоре понял, что это не совсем то, чего он хочет. Стал помогать отцу в мастерской. В первую очередь специализировался на ремонте роялей и пианино. Ему удалось возродить старинный комнатный орган «Томас». Постаревший, сильно сдавший антиквариат он нашёл в семье пожилого немца в Красногвардейском районе. На телегах его привезли сюда ещё в незапамятные времена, гражданскую войну он переждал в погребе. Только через три года немец решился продать свой орган Антропову, уверившись, что передаёт своего любимца в надёжные руки. И два года Александр Борисович возвращал реликвию к жизни.
А несколько лет назад он с товарищем оживил столетний рояль, приобретённый городским ЗАГСом. Инструмент рассохся, чтобы возродить его в изначальном варианте, они использовали материалы, как в «оригинале». И он зазвучал так, как не звучат заводские. Сегодня белоснежный рояль - украшение зала, где заключаются браки.
Рекорд в мире звука
Новый поворот в жизни музыкального мастера начался после того, как к нему обратились из института искусств с просьбой отремонтировать гусли. Поглядел на них Антропов и понял, что дело - труба, проще новые создать, да и, недолго думая, решился.
- Оказалось, что уже сто лет с тех пор, как их создал Николай Фомин (в 1905), они и не менялись. Если пианино и рояль спустя периоды времени как-то совершенствуется, то эти нисколько. Это не правильно, - поясняет Александр Борисович.
Он обратил внимание, что гусли почти не слышно в оркестре. На сей счёт у него как специалиста по роялям было своё мнение, и, конструируя гусли, Антропов использовал принцип работы клавишного предмета. В итоге получилось, что звук на его инструменте длиннее рояльного звука на 25 секунд. Новые гусли поют целых 1 05 минут. Рекорд! Но он долго мучился с усовершенствованием звука. Нужно было решить задачу механики (клавишная часть инструмента) гуслей. И, верите нет, во сне его так рано почившая дочь показала ту самую механику. Тотчас проснувшись, он поспешил зарисовать чертёж. Всё сработало. Он тут же показывает, как действует этот приснившийся ему механизм. Обычно открытия покрыты дымкой таинственности, а тут всё становится удивительно просто, и от этого ещё больше поражаешься таланту мастера. На гуслях отец, кстати, нарисовал имя дочери - Мария. На практически создание новых гуслей у него ушло два года. Сегодня он делает их уже за два месяца. А ещё Александр Борисович, кажется, совершил революцию в музыкальном мире. Он придумал, как уйти от необходимости постоянно настраивать инструмент и создал навечно настроенные гусли. Для того чтобы поправлять звук на инструментах по его способу не нужны особые знания, не нужен и музыкальный ключ, только тюнер и отвёртка. Настроить может каждый. Даже у автора это вышло.
- Изобретения не выгодны и не нужны. Мне мой друг, настройщик, говорит: не вздумай запатентовать, я работу потеряю, - усмехается Антропов. - А патентовать их нужны деньги.
Где ж их взять? Пенсия музыкального мастера чуть больше 10 тысяч, заказов сегодня очень мало. Люди избавились от раритетных вещей, предпочли живой звук электронному, или же в образовательных учреждениях просто нет возможностей пригласить реального мастера «полечить» то же пианино… Удивительно, что все его достижения известны больше в узких кругах и не стали достоянием мира музыки. В принципе для российской практики это норма. Хотя в Оренбурге его гусли популярны, и их нередко просят на концерты оркестры. Всё же хочется верить, что его изобретения послужат общему благу, и имя мастера вспомнят добрым словом.