Советские войсковые тактические учения с применением ядерного оружия под кодовым названием «Снежок» прошли на Тоцком военном полигоне в 1954 году. В них приняли участие около 45000 советских военных. Спустя 65 лет мнения о тех событиях кардинально расходятся: кто-то считает, что они были оправданы и до сих пор гарантируют мир без атомного оружия, кто-то считает их «экспериментом» над людьми.
О том, как проходили учения, для чего они проводились и к чему привели, рассказывает участник войсковых учений на Тоцком полигоне, бывший руководитель общественной организации ветеранов подразделений особого риска в Оренбургской области Пётр Мазин.
Природа в ожидании
На Тоцкий полигон Пётр Мазин попал 28-летним старшим лейтенантом в составе механизированного полка Брестского гарнизона. Два месяца военные готовились к проведению учений с применением секретного оружия. Участники до последнего не знали, что их ждёт. Воспоминания того дня Пётр Андреевич описал в книге «Ради отечества. Тоцкий атомным взрыв», в которой собрал воспоминания таких же, как он участников из Оренбуржья.
«Наступило 14 сентября 1954 года. Ясно помню этот день как сейчас. Позавтракали рано, завтрак обильный. Вообще в ходе всего периода пребывания в лагере питание было хорошим, калорийным, свежим, вкусно приготовленным, разнообразным. На высоком уровне был обеспечено всё бытовое обслуживание.
Улучив свободное время, мы с товарищем легли на травку у опушки леса, подставляя лицо под лучи восходящего солнца, закурили. К нам присоединились офицеры-штабисты. обычно в такой компании начинались шутки, обмен взаимно острыми словечками, а тут… лежим и молчим.
Взошло солнце, яркое ласковое. Ясная погода, чистое небо и… тишина. Тишина не то, что завораживающая, а скорее настораживающая. Не только мы лежим и молчим, вокруг затихло всё: ни шелеста травы, ни шороха листьев на деревьях, ни щебета птичек, ни порхания бабочек – ни звука. Природа как будто затаилась в ожидании чего-то неординарного, небывалого.
«Мир и жизнь в предчувствии трагического. Невольно эта мысль вертелась у меня в мозгу. Такое состояние трудно описывать, его не выразить словами. Чтобы понять, надо было ощущать тот миг. Присутствовало какое-то необъяснимое волнение, тревога.
Отдохнули, встали и разошлись по своим рабочим местам. Предстоит нелёгкий день – ответственные учения».
Тишина до звона в ушах
«За два часа до времени «Ч» все подразделения должны были разместиться в укрытиях. Танкисты – в танках с зарытыми люками, танки – в окопах, артиллерийские расчёты – в укрытиях. Со мной на КП находились 12 человек личного состава штаба полка (радисты, писари, химик, водитель).
По сигналу «Молния» за 12 минут до взрыва атомной бомбы было прекращено всякое движение техники людей. Вошли мы в укрытие, врытое в землю, со специальным вытяжным оборудованием, прочно герметизированное, с металлической дверью, с радио– и телефонной аппаратурой, с запасом воды в канистрах.
Проверил людей по списку, закрылись. В убежище сидели тихо, все прислушивались, в напряжённом ожидании. Ситуация неординарная, не до шуток.
Подходило время «Ч». Ждём. Внезапно ощущаю мерную дробную встряску. Когда сидишь в кабине автомашины, а в кузов идёт посадка людей, они топают, вот такая встряска. Жду – вот сейчас бабахнет! Но ощущаю толчок массивный, плотный, слышно поскрипывание конструкций укрытия, шуршание посыпавшегося грунта, а затем – глухой звук, как взрыв в погребе. И – тишина до звона в ушах. Всё затихло. Подумалось – ну, пронесло! Не сидится, а время, кажется, так долго тянется. Выхожу наружу. За мной, вопреки запрету, выглядывают из прохода кто смелее и любопытнее. Первое, что почувствовал – будто сухим горячим паром обожгло дыхательные пути.
И тут началась артканонада – огневая подготовка наступления, обработка переднего края противника и уничтожение целей в глубине его обороны. <…> От канонады дрожала земля, даже раскачивались верхушки деревьев. Огонь вели все огневые средства полковой, дивизионной, корпусной артиллерии. Вверху над нами – растянутый гриб. Сверху светлое, по краям тёмное. Медленно уплывает на восток, окропляя нас смертоносным пеплом. <…>
Стрельба ведётся боевыми снарядами, они пролетают над нами, над передним краем наших мотострелковых подразделений. Но при этом артиллерия вела огонь только по наземным определённым целям. Вести огонь по целям, предназначенным для поражения атомной бомбой, запрещалось, как и бомбометание. Иначе невозможно было разобраться, что натворила атомная бомба, а что – артиллерия и авиабомбёжка».
«Хиросим не повторялось»
Так как учения были секретными, распространяться о них было запрещено. Короткое сообщение в газете «Правда» об успешном испытании «одного из видов атомного оружия. При испытании получены ценные результаты».
«Эксперты, организаторы, участники, оценивая общевойсковые учения, отмечали их огромное значение для обеспечения безопасности и укрепления обороноспособности нашей страны, – говорит сегодня Пётр Андреевич. – А затем всё было предано забвению».
Только в 1991 году, уже после Чернобыльской аварии появляется постановление Верховного Совета РСФСР, которое предусматривало социальную защиту граждан, подвергшихся воздействию радиации. Там же впервые употребляется статус «подразделения особого риска», в которые и вошли участники атомных испытаний. Ещё позже стали появляться различные факты негативизма по отношению к тому, что произошло в Тоцком. Но у Петра Мазина на это своя точка зрения.
«Эти испытания и сегодня помогают избежать атомной войны, – уверен ветеран подразделений особого риска. – В то время США активно проводило подобные испытания, история уже знала Хиросиму и Нагасаки. Чтобы остановить этот ужас, Советскому Союзу тоже нужно было показать свою мощь. До сих пор оружие создаётся как гарант мира. Враги только тогда могут остановиться, когда видят, что тебе есть, чем ответить. Так было и на Тоцком полигоне. Так что вести речь о необдуманном поступке и обвинять кого-то в умышленных действиях или бездействии вряд ли справедливо. На календаре 2019 год и, слава богу, Хиросим пока не повторялось».